Полюбовавшись аномалией, мы занялись
тем, зачем сюда прилетели: изучением звезды. Прошла неделя, прежде
чем мы закончили полный анализ светила и его окружения, но никаких
наводок у нас не появилось. Все было стандартно для звезды этого
класса. Я предложил Кораблю заняться трещиной, поскольку это был
единственный непонятный нам фактор, и он согласился. «Вполне
возможно, – сказал Корабль, – что звезда – лишь пункт,
куда нужно было лететь, а самой целью вполне может быть этот разлом
пространства».
Приблизившись к нему, мы запустили
сканеры и роботов‑разведчиков. Результатов пришлось ждать долго, и
все они были неутешительными. Корабельные программы анализа данных
нам ничем помочь не могли по той простой причине, что никакой
информации просто не получали, так как связь с роботами терялась в
тот момент, когда они исчезали в разломе.
Вечером мы обсудили сложившуюся
ситуацию и наши дальнейшие действия. То, что лететь назад нет
смысла, было ясно нам обоим, и мы гадали только об одном: сейчас
нам туда сунуться или подождать еще немного, проведя больше
исследований. В конце концов сошлись во мнении, что ждать нечего и
нужно лезть в разлом. Решившись на это, мы не стали откладывать
реализацию плана и, дав команду роботам‑разведчикам возвращаться,
медленно двинулись к аномалии, попутно собирая их на борт.
По мере приближения к разлому
скорость нашего движения неуклонно увеличивалась, и вскоре мы
почувствовали, что в работе двигателей никакой нужды нет:
притяжение аномалии стало настолько сильным, что мы вряд ли сумели
бы даже дать задний ход. Чем ближе мы подлетали к ней, тем выше
была наша скорость. Еще минута – и мы влетели в черноту разлома.
Электроника перестала работать, экраны отключились. Отчетливо
заскрежетал корпус, но не успел я даже испугаться, как все
оборудование вновь включилось, и я увидел на главном экране висящее
прямо по курсу огромное прямоугольное сооружение.
«Это что еще за хреновина? –
недоуменно подумал я, разглядывая его. – Хотя еще больше
хотелось бы знать, где мы сейчас находимся», – пришла следом
еще одна мысль.
– В этом я смогу тебе
помочь, – раздался странный голос Корабля. – Причем у
меня есть ответы на оба твоих вопроса. Мы находимся в секторе
двенадцать тысяч семь – двенадцать дробь три, Большой галактики, а
эта, как ты ее назвал, хреновина, скорее всего, – база по
добыче и переработке антиматерии.