Телефона я не знал, но решил, что спрошу у Дашки.
Я вышел от Сицкой порядком ошарашенный. В вестибюле меня догнала Дашка.
– Ну, как?
– В двух словах не расскажешь.
– Все будет в ажуре. Ему звонил кто-то от Губернатора. Реально, я сама подзывала.
– И что говорил?
– Я слышала только, что Сам отвечал. Но он даже встал, блин, когда разговаривал.
Посмотрев на часы, она добавила:
– Мне надо бежать, блин. Сейчас он кофе захочет, а потом пошлет в буфет за бутербродами.
Очевидно, я все-таки нуждался сегодня в собеседнике, желательно в таком, который бы больше был слушателем, потому что неожиданно для себя сказал:
– Заходи вечером, поговорим.
– Заметано, часов в шесть, – обрадовалась Дашка. – Что-нибудь купить?
– Не надо. Я сам.
Перед тем, как уйти из театра, я, решив, что надо перекусить, зашел в буфет. Мне не столько хотелось есть, сколько не хотелось уходить, в самой атмосфере театра было что-то завораживающее. По пути меня обогнал, даже не заметив, быстро и шумно двигающийся Замыслов, погруженный во что-то свое. Буфет был почти пуст, только в углу сидели, тихонько перешептываясь, две молоденькие девушки, да у стойки бара стоял высокий, с выпирающими через пиджак лопатками, но все еще величественный старик. Выпив рюмку водки и отглотнув из стакана томатного сока, он повернулся, чтобы уйти, и мы с ним чуть не столкнулись. Из-под высоко поднятых бровей на меня смотрели выцветшие, ничего не выражающие глаза в сетке старческих морщин. Отшатнувшись и вытянув вперед обе руки, как бы отстраняя меня, а то вдруг окажусь слишком близко, он изумленно спросил:
– Кто это? Я Вас не знаю!
Я хотел, было, сообщить, что тоже его не знаю, но интуиция вовремя подсказала: это будет выглядеть, как если бы я стал есть в гостях руками, вероятно, не знать его было неприлично. Девушки в углу захихикали. Освобождая ему дорогу к дверям, я молча отступил в сторону.
Расплачиваясь за чашку жидкого кофе и подсохший бутерброд, я не удержался и спросил у буфетчицы о высоком старике.
– Не знаете? – удивилась она. – Это же Василий Петрович Стешкин, живая легенда, старейший актер театра.
Так это для него надо придумать роль в пьесе! Но ничто подобное в мое произведение не вписывалось, среди героев не предусматривалось людей его возраста. Это было похуже благообразной пожилой дамы, преследовавшей меня в романе. Однако ничего не поделаешь, что-то придется выдумывать.