Мелодия мира
Однажды я проснулся от ощущения того, что моё тело превратилось в рояль. И я играл сам в себе. Совершал головокружительные глиссандо в небо и щебетал трелью, как жаворонок, только очень громко. Потом, спустившись вдруг в средний регистр, раздваивался в квинту, репетировал ей и, поднимаясь в нижнем звуке, сливался в унисон – и тоже трепетал – вибрировал, не совершая трели. Я мужественно наливался басами, тоже двузвучием, и затем утверждал себя аккордом.
Потом, будто поняв, что грохот это не моё, что это грубо и суетно, вдруг раздваивался, ставясь одновременно и пианистом, и инструментом. Обеими руками я быстро и тихо выкладывал причудливые узоры в верхнем регистре, вдруг прерывая их вязь и рассыпаясь звёздами по клавишам. Клавиши при этом вдруг начинали переливаться из цвета в цвет. Звуки превращались в духовные, в какую-то прозрачную невещественную ткань, которая вспыхивала то тут, то там ослепительными блёстками.
Пианист таинственным образом исчез в этой сущности, медленно упав в неё, как в колодезь… Теперь он слился с ней и был и волнующейся как бы на ветру радугой, и точечными вспышками. А внизу, под этим ликующим фоном, из грудного регистра медленно и уверенно, как бы из самого моего нутра, уступами поднималась мелодия, в тембре подобная хору виолончелей…