Кочелабов встал сразу за спиной Лясоты, обтянутой стареньким флотским бушлатом, и с таким нетерпением вонзил острие лопаты в податливый глиняный пласт, словно давно ждал этого часа. В охотку пошла привычная с детства работа.
Бригадир тоже махал лопатой сноровисто, но все же чуть реже, чем сосед. Когда Лясота ушел в землю по колени, Кеша уже стоял на ладонь ниже. Приметив, что обходит закоперщика, Кочелабов почувствовал, будто силы у него прибавилось вдвое: знай наших! Хоть и выпил вчера изрядно и самочувствие неважнецкое, а обставляет самого бригадира.
Здорово наловчился орудовать лопатой Кочелабов: копай глубже, кидай дальше, пока летит, отдыхай. Правда, чем ниже шел пласт, тем более вязкой становилась глина, но и это не в тягость – резче тычек, резче взмах. «Ай да Кочелабов! Попробуй-ка догнать его бригадир!..» Так, увлекшись работой, без удержу нахваливал себя Кочелабов.
Когда бортик траншеи поднялся выше пояса, оглянулся Кеша на Лясоту, а у того лишь лопата над насыпью мелькает. Если не перегнал Кочелабова, то наверняка на равных идет бригадир. Вот тебе и дохвастал!
Обозлился на себя Кочелабов, заспешил, и лопата тотчас криво в землю пошла, да там и залипла. Сразу тягостней стала работа. И вчерашнее питье, и сегодняшний хилый завтрак – все напомнило о себе, дождавшись срока.
День тянулся и тянулся, долгий, как эта траншея. Казалось Кочелабову, что конца ей не будет: сколько ни копай, все так же станут теснить с боков пропахшие сыростью пласты глины… Смутное беспокойство рождали в Кочелабове эти влажные, идущие из глубины земли запахи. Словно напоминали они ему о недавнем… Неужто о тех днях, когда расчищал Кеша старый, выкопанный прадедом колодец?..
Было это прошлым летом. Кочелабов с таким нетерпением ждал очередного отпуска, который пообещали ему представить не зимой, как обычно, а в августе, в самое золотое время на Нижнем Амуре, что окончательно поверил в свое везение лишь приметив с парохода побуревшую от времени крышу родного дома.
Мать наглядеться на него не могла, все приставала к нему с расспросами. А он, едва поднявшись из-за стола, отправился в новый, построенный залетными шабашниками клуб. Там людно было и шумно. Праздновался юбилей рыбацкой артели.
Кочелабов вошел в зал, и ничего сначала не понял. От стены до стены шеренгой выстроились столы, а вместо закуски на каждом тускло поблескивал противень с мелкой, морем пахнущей камбалой. Женщины в клеенчатых фартуках, большей частью молодайки, сноровисто шкерили рыбу – кто быстрей. Дело для поселковых было привычное: каждую путину подряжались в комбинат на разделку лососей и стар и млад. Потому и соревноваться затеяли. Узкие лезвия не резали, а, казалось, выписывали узоры, рассекая плоские спины камбал.