Убедившись, что колья не
расшатываются и слишком толсты у оснований, чтобы можно было их
перепилить ножом, я понял, что единственный способ вытащить эльфа –
это снять его с них. Кое‑как пристроившись в узкой яме, я ухватился
за его одежду и потянул вверх. Эльф вскрикнул, но сразу же
замолчал, видимо, потеряв сознание от боли.
Стащив его со штырей, я обнаружил,
что эльф довольно легкий, поэтому решил тащить его из ямы на себе.
Оторвав еще клок от своей рубашки, я связал ему руки впереди и,
присев, просунул голову между ними и туловищем эльфа. Повисший у
меня на спине бедолага даже не шевельнулся. С трудом карабкаясь по
веткам, я добрался до края ямы. Скинул с себя эльфа, а затем,
немного передохнув, вылез сам.
Теперь, при нормальном освещении, я
смог его разглядеть и понять, что бестолковым спасенным эльфом
оказалась бестолковая девушка‑эльф. Серебряные волосы, заплетенные
в косы и ранее убранные под куртку, теперь змейками вились по
траве, а небольшие выпуклости под легкой курткой служили еще одним
доказательством того, что это действительно девушка, а не просто
симпатичный эльф.
Я поймал себя на странной мысли:
«Симпатичная? Эльфийка, симпатичная
мне?!»
Насколько я помнил по картинам битв,
где присутствовали эльфийки, их устрашающая красота была вовсе не
той, которая мне нравилась в девушках, населявших наш замок.
Откинув на время эти мысли, я
задумался над тем, что же мне с ней делать. Как лечить эльфов, я не
имел ни малейшего понятия, а мои знания о лечении вампиров были
сейчас абсолютно бесполезны, так как все, что обычно для этого
требовалось, – это полный покой и много крови.
Решив все же осмотреть ее бок –
поскольку из него продолжала струиться кровь, – я расстегнул
на эльфийке куртку, затем рубашку и теперь уже точно убедился, что
это девушка. Небольшая, но симпатичная грудь соблазнительно
вздымалась в такт ее слабому дыханию. Я помотал головой, отгоняя
несвоевременные мысли, и занялся осмотром ран. Осторожно срезав
окровавленную ткань рубашки, я ужаснулся – мало того что раны были
безобразны сами по себе, так еще и острия вкопанных в дно ямы
колышков оказались грязными, и, стаскивая с них эльфийку, я занес в
ее тело землю. Я громко выругался.
Пытаясь остановить нарастающую
панику, я вспомнил, как отец однажды рассказывал, что кровь
вампиров для остальных рас является обезболивающим и
обеззараживающим средством. Не став долго раздумывать, я перевернул
эльфийку на другой бок и, отрезав еще один кусок от своей
многострадальной рубахи, смочил его водой из фляжки и принялся
промывать раны. Почти полностью опустошив флягу, но отмыв –
относительно, конечно, – раны от крови и грязи, я стиснул зубы
и полоснул себя ножом по руке. Медленно потекла кровь, почти сразу
застывая на воздухе. Мне приходилось постоянно давить на порез и,
прижимая руку к ранам эльфийки, стараться, чтобы как можно больше
крови попало вглубь.