— Ах да… — словно выйдя из забытья, сказал доктор. — Мальчик…
Мальчик покончил с собой. Повесился на ветке сосны на берегу
Финского залива, аккурат напротив того дома…
Доктор посмотрел на Ларочку. По её щекам текли слёзы.
— Да, — сказал доктор в солидарность с её понимающим молчанием.
— Но это не конец истории. Ведь теперь, Ларочка, наша с вами
задача, а точнее, долг — помочь его родителям справиться с чувством
вины. Ведь в этом мире, Ларочка, никто ни в чём не виноват. Каждый
человек живёт первый раз и один раз и толком не знает, как ему
поступать.
Доктор встал из-за стола, подошёл к окну и, опершись обеими
руками на подоконник, продолжил:
— Чувство вины родителей было настолько сильным, что они сделали
из этого культ. Они решили во что бы то ни стало разбогатеть! Но
только лишь с одной целью: чтобы купить дом у моря, в память о
сыне.
— А откуда они узнали про дом у моря?
— Нашей клиентке об этом рассказал друг мальчика на
похоронах.
— Понятно.
— Да. И для родителей это стало навязчивой идеей. Напряжённая
работа помогала им забыться. Они открыли аудиторскую фирму. Для
90-х это была очень актуальная услуга. Так потихоньку они начали
копить на дом. Но по мере обогащения их требования к дому всё
увеличивались, увеличивались. То им вдруг захотелось изменить
проект — не устраивало расположение комнат по отношению к сторонам
света. Не по фэншую то бишь. То им участок не нравился: якобы вид
на море могут закрыть другие, ещё не построенные дома. То их не
устраивала в целом строительная компания или какие-то её отдельные
сотрудники. Казалось бы, обыкновенные буржуазные замашки. Но на
самом деле всё обстоит куда сложнее. Их подсознательное нежелание
завершить строительство — это страх лишиться последней светлой
цели. Ведь эта цель, по сути, единственное, что у них осталось. И
если они завершат её, что им тогда останется? Только сходить с
ума.
Доктор развернулся лицом к Ларочке.
— Но, — продолжил он, — это только на первый взгляд кажется, что
такая цель является светлой. В действительности именно эта цель
усугубляет их глубокую скорбь, их закоренелое чувство вины. И чтобы
освободиться от чувства вины, им необходимо освободиться от этой
якобы светлой цели.
— И как же вы хотите им помочь? — спросила Ларочка.
— На самом деле — дело уже сдвинулось с мёртвой точки. Мать уже
нашла в себе силы и уже готова отпустить эту затею с домом. Наши
беседы не прошли даром. Но отец… С ним всё сложнее. Как говорится,
бывших офицеров не бывает. Он пожилой, больной и закомплексованный
человек. Говорит, что ходить к психологу — это бестолковая затея
американцев. Что настоящий офицер умирает молча. И ладно ещё, что
он со мной не хочет разговаривать, так он и с женой эту тему не
обсуждает. А помирать с таким грузом на душе — очень тяжело. Их
отношения уже давно более походят на отношения бизнес-партнёров,
чем супругов. И основной задачей я для себя вижу: помочь им вновь
сблизиться, простить друг друга, простить сына и каждый себя.
Бросить эту дурацкую затею с домом. Он им совершенно не нужен. У
них прекрасный дом, хоть не на берегу моря. Зато рядом с друзьями и
родственниками.