— Чего, по-вашему, не хватило в этой речи? — спросил доктор
Ларочку.
— Хм, затрудняюсь ответить.
— Во всей этой речи, Ларочка, нет ни одного заверения в том, что
родители любят сына. Тогда как, насколько вы помните, раньше во
всех диалогах с ребёнком родители буквально вдалбливали в его
голову эту информацию. Разумеется, тогда они делали это интуитивно.
Но в этот раз они как бы изменили собственному подходу к ребёнку.
Ведь для них словно предыдущая модель воспитания оказалась
несостоятельной. И для сына это был первый разговор, лишённый
уверенности в том, что родители его любят. Сейчас вы понимаете,
какие были чувства у ребёнка?
— Да.
— Но как вы считаете, отец в этом виноват?
— Сложно сказать, Дмитрий Борисович.
— Хороший ответ, Ларочка! — вновь радостно возбудился доктор. —
Хороший потому, что он честный. И я также буду с вами честен. Нет,
Ларочка, отец не виноват. Ведь в то время никто толком не читал
книг по психологии. Откуда отцу было знать, что смена модели
поведения так кардинально повлияет на ребёнка?
— Да, вы правы.
— Но тем не менее родители всё равно считают себя виноватыми.
Отец — за то, что изменил самому себе. Мать — за то, что в нужный
момент ей не хватило силы воли встать между отцом и сыном. И далее
отношения сына с отцом стали только ухудшаться. Ребёнок больше не
видел в лице отца опоры, защиты, а воспринимал его как главную
опасность. Отстранённость от семьи вполне естественным образом
обратилась в поиск истин на стороне, и тогда в жизни мальчика
появились дурные компании, а потом и наркотики. Тщетные попытки
родителей излечить сына не увенчались успехом. Ведь их подход
исходил из позиции, что сын попал под влияние дурных людей, как бы
снимая с себя ответственность за происходящее. А значит, их попытки
сводились к «правильным» наставлениям, лишённым любви. По крайней
мере, так виделось это сыну. Родители, разумеется, любили его, но
просто из-за глубокого чувства обиды не знали, как ему показать
свою любовь.
Доктор прервал речь. Заглянул в пустую чашку. Отодвинул её в
сторону. Потом достал из ящика какие-то документы и начал в них
копошиться. Он копался в них уже несколько минут, поэтому у Ларочки
сложилось впечатление, будто доктор и не собирается закончить свой
рассказ. Тогда она несмело спросила:
— Так что же случилось с мальчиком?