Валентин Феликсович едва дождался семи часов утра и пошел к Софье Сергеевне. Открыв дверь, она с изумлением отступила назад, увидев в столь ранний час своего сурового начальника.
– Простите, София Сергеевна, – сказал он ей, – я очень мало знаю вас, не знаю даже, веруете ли вы в Бога, но пришел к вам с Божьим повелением ввести вас в свой дом матерью, радующеюся о детях.
Нет, он не предлагал ей замужество, он звал ее к подвигу – просил взять на себя именно только материнскую заботу об осиротевших детях, ибо, считал он, «Господу Богу было ведомо, какой тяжелый и тернистый путь ждет меня, и тотчас после смерти матери моих детей Он Сам позаботился о них и мое тяжелое положение облегчил».
Софья Сергеевна с волнением выслушала профессора и с готовностью согласилась исполнить Божье повеление о сиротах.
В операционной больницы висела икона Богородицы. Перед операцией хирург, глядя на икону, осенял себя крестным знамением, прося у Божией Матери благословения на благополучный исход. И вот одна из ревизионных комиссий приказала икону убрать. В ответ на это доктор Войно-Ясенецкий покинул больницу. Он сказал, что вернется только в том случае, если образ водворят на место.
В создавшуюся ситуацию вмешался случай. Один крупный партиец привез в больницу свою жену, которой требовалась срочная операция. Вельможная дама заявила, что желает, чтобы ее оперировал только знаменитый профессор. Сообщили об этом В.Ф. Войно-Ясенец-кому. Он ответил, что сожалеет, но согласно своим религиозным убеждениям не войдет в операционную до тех пор, пока икону не повесят обратно. Партиец, привезший больную, заявил, что дает честное слово, что икона завтра же будет на месте.
И Войно-Ясенецкий успешно прооперировал больную. А на следующее утро икона висела в операционной.
«Доктор, вам надо быть священником!»
Однажды на епархиальном собрании профессор Войно-Ясенецкий, активный прихожанин соборного храма, произнес яркую, эмоциональную речь о положении дел в Ташкентской епархии. Его выступление произвело большое впечатление на слушателей. После собрания правящий архиерей, епископ Иннокентий (Пустынский), отвел профессора в сторону и, похвалив его замечательную речь, вдруг неожиданно сказал:
– Доктор, вам надо быть священником!
– Хорошо, владыко! Если Богу угодно, буду священником! – ответил, ни минуты не размышляя, профессор, который никогда прежде не помышлял о священстве.