После его слов я ожидала увидеть
дортуар пустым, но нет – две из почти трех десятков кроватей были
застелены.
– Этажная девушка сейчас застелет и
вашу постель, – сказал слуга, с облегчением опуская сундучок у
порога.
На той кровати, что стояла в дальнем
темном углу сидела девушка. Когда я вошла, она поднялась и, сделав
несколько шагов вперед, остановилась, буравя меня тяжелым взглядом.
Ее трудно было назвать красивой или даже просто милой, да она,
казалось, и не стремилась производить приятное впечатление.
Внимательно изучив меня, она вернулась на свое место, не пожелав ни
назвать себя, ни узнать мое имя.
А вот другая обитательница комнаты
вошла вслед за мной, и сначала я услышала за спиной ее короткий
смешок, а уже потом, развернувшись, увидела ее саму. Волосы цвета
тёмной меди, благородная бледность лица, осанка королевы – всё в
ней выдавало высокое происхождение. И уж чтобы в этом не осталось
никаких сомнений, она, презрительно оглядев меня, фыркнула:
– И кто только не приезжает в
академию? Да будет вам известно, мадемуазель, но платья из таких
тканей не в моде уже лет двадцать как.
Она и не догадывалась, что этими
словами весьма польстила моему наряду – эта ткань была как минимум
впятеро старше.
Я ответила ей самой широкой улыбкой,
которую только смогла изобразить:
– Не думала, что экзаменационная
комиссия будет оценивать наши наряды. И, между прочим, это только
встречают по одежке, а провожают всё-таки по уму – а вот им, судя
по всему вы похвастаться не можете.
Ее зеленые глаза потемнели, а сама
она, кажется, задохнулась от возмущения. Но я не стала дожидаться,
когда она придёт в себя, а развернулась и прошествовала к свободной
кровати у окна. Нечего сказать, отличные у меня тут будут
подруги.
Я не была избалована изысканными
яствами, поэтому за завтраком с удовольствием съела и пшеничную
кашу, и тонкий ломтик сыра с мягким белым хлебом. И искренне
сказала «спасибо» той даме-воспитательнице, что пришла утром нас
навестить и рассказать о том, что этим днем нас ожидало.
А вот моя рыжеволосая соседка от
завтрака отказалась вовсе:
– Такую кашу у нас дома не стали бы
есть даже слуги! – ее тонкий носик был вздернут высоко вверх. –
Надеюсь, вы передадите эти слова поварам, и в дальнейшем нас станут
кормить чем-то более приличным. И я не понимаю, почему я вообще
должна здесь находиться. Я не нуждаюсь в бесплатном месте и
стипендии, – тут она бросила в нашу со второй соседкой сторону
презрительный взгляд. – Моя семья вполне способна оплатить мое
обучение в академии. Так что я могла бы сразу заселиться в тот
корпус, где живут студенты.