Вечером Том-«гробовщик» вернулся в трактир в сопровождении молодого туземца, который тащил за ним большой металлический сундук с внушительным замком. Сундук был такой тяжелый, что, когда туземец грохнул его на пол, содрогнулось все заведение. После этого корабельный плотник до самой ночи просидел грустный и молчаливый за столом в трактирном зале. Джинти принесла ему вкусный горячий обед и несколько раз справлялась, хочет ли он еще чего? Старый моряк отрицательно качал головой. Он вертел в руках ложку, словно раздумывая, стоит ли приступать к трапезе, и каждый раз в последний момент откладывал ее в сторону.
– Я принесла жаркое, а он попросил лошадиную шею, – Джинти показала трактирщику на старого моряка.
– И что?
– Но у нас нет лошадятины!
– Смешай бренди с имбирным элем, Джинти! Это ты многое чего о жизни не знаешь!
– Подумаешь! – огрызнулась служанка.
Но даже заказав «лошадиную шею» «гробовщик» не стал пить, только пыхтел в свою трубку, покуривая адское зелье. И так и не притронулся к ужину.
Когда Джилл справился о здоровье у своего нового постояльца, тот ответил куда-то в пустоту: «Они не пустили меня на борт. Меня просто бросили. Я больше никому не нужен. Там на корабле уже новый плотник. Его приняли в команду на мое место. Завтра они отдадут швартовы, а что я, должен вымачивать якоря?» Старый моряк не ждал ответа, а трактирщик не нашел слова сочувствия и лишь пожал плечами, но сделал окружающим жест, чтобы никто не тревожил старого моряка.
К удовольствию Джилла его нерадивая служанка в этот вечер ни с кем не ругалась и прилежно доработала до закрытия заведения, а потом вместе с малышкой Эйлс принялась наводить в трактире порядок, какого давно не было. Заглянув ночью в зал, он с удивлением увидел, как Джинти отскабливает стойку трактира. Джилл ведь уже устал просить ее об этом. Стойка так была измазана жиром, что на свету блестела точно лакированая. А тут Джинти как-то неистово увлеклась работой, так, что даже и не заметила присутствие хозяина. Возможно, ее усердие объяснялось тем, что, узнав о поисках Джиллом новой прислуги, она испугалась за свое место. Трактирщик не стал ей мешать и тихо вышел из зала.
– Ну и хорошо, что так, – решил он.
Следующим утром в заведении Джилла появилась Раита. Это была молодая, очень симпатичная девушка-туземка из племени маори. Окленд был преимущественно европейским городом, в котором жили выходцы из британских островов и колоний, а про это племя, населявшее Новую Зеландию, говорили разное. Маори поклонялись языческим богам, их высокие деревянные тотемы можно было встретить по всему Северному острову, и пели весьма странные, но мелодичные песни. Это были люди гордые и воинственные. В свое время их ритуальная хака, когда здоровенные мужчины выстраивались в ряд и с дикими криками корчили страшные рожи, наводила ужас на европейцев. Только войны с европейцами остались в прошлом. Сейчас племена маори заключили с Англией мир и разрешили выходцам с Британии свободно жить на своих островах, и воевали они теперь между собой. В Окленде маори жили большими семьями обособленно от европейцев в городских предместьях, в больших, крытых пальмовыми листьями хижинах. Когда им предоставлялась такая возможность, маори не отказывались от работы в городе и, как правило, шли в услужение – в портовые работники или в прислугу.