– Ну и уха! – сказал Василий, наливая вторую тарелку. – Сегодня ты, Кира, отличился.
– Да, уха отличная, – поддержал Мишка, отваливаясь от стола. Он уже съел две тарелки, мы все – не меньше. – Почаще бы ты, Кира, варил такую.
– А ты бы, Миша, почаще ловил такую рыбу, – ответил ему Кирка.
– Какую? – удивился Мишка. – Уж не чуду-юду ли? Которая на бочке лежала? Ты из неё уху сварил?
– Ну.
– Пропали! – испугался Мишка. – А как она, братцы, несъедобная?
Мишка напрасно испугался. Это была съедобная и очень ценная рыба – нерка. Самец. Из породы лососёвых.
Когда она попадает в пресную воду (она живёт четыре года в океане, а икру мечет в пресной воде, в речке, на четвёртом году жизни; после нереста умирает), самцы приобретают брачный наряд: покрываются цветастыми полосами, у них вырастает горб и зубы. Это мы узнали уже потом у знакомого ихтиолога[5] на базе.
А вот как она после нереста осталась жива да ещё попала опять в океан, этого мы не могли узнать.
На то, наверно, она и рыба, что плавает где хочет.
– Поймать бы ещё такую… – мечтал с тех пор Мишка.
На берегу моря лежал кит. Впрочем, это был уже не кит. Это была огромнейшая тёмно-бурая куча. Испо-линским холмом возвышалась на ней голова, торчали дуги-рёбра, обозначались позвонки. Хвостовой плавник утопал в лужах жира: под июньским солнцем кит таял. Когда-то могучая, пасть искривилась угрюмой складкой.
– Как же он на берег попал? – удивился Василий. – Вроде ему делать здесь нечего.
– Наверно, братцы, он выпрыгнул на берег, чтобы умереть, – предположил Мишка.
– А разве в море места мало? – возразил ему Василий.
– Ну и что? – заспорил Мишка. – Слоны же уходят умирать куда подальше! Об этом даже в книжках написано. А ты, мой друг Вася, книжек не читаешь.
– Побольше тебя читаю! – возмутился Василий. – И о слонах читал. Но слоны живут где? В саваннах.
А кит где?
– Кит тоже большой!
Друзья заспорили. Как всегда, впрочем.
Мы стояли и смотрели на кита. Нам было жалко его: такой большой и так страшно погиб.
Никто из нас не понимал, почему он погиб. Только Мишке было всё ясно…
Озадаченные, пошли мы к шлюпке. Под ногами хрустел песок. Волны лениво подкатывались к сапогам, замывали следы. А над морем и над берегом бушевал птичий базар: чайки, бакланы, мартыны, баулы, кайры кувыркались в тёплом воздухе. Кричали, ссорились. Нерпы, как обычно, играли: они грудью бросались на бегущую по отмели волну, расслабленно переворачивались и катились к берегу в кипящей пене. А под самыми облаками летели гагары, возвращавшиеся из дальнего рейса, – в клювах блестело по рыбине для маленьких гагарят.