– Что случилось? – спросила я.
– Не здесь. Пойдем со мной, сама все увидишь.
– Влад, я, правда, не пойду. Хочешь говорить – делай это здесь.
– Ну, хотя бы не посреди улицы.
Возле больших входных дверей библиотеки послышались голоса. Я посмотрела туда и увидела, как мои коллеги, в том числе и те, что попались под влияние чар Влада, выходили на крыльцо, с любопытством глядя на нас, без тени смущения рассматривая мужчину рядом со мной.
– Ладно. Идем ко мне.
Лицо Влада просияло улыбкой, полной наигранного вожделения и ожидания чего-то совершенно не дружеского в моем приглашении. Я закатила глаза. Влад засмеялся:
– Я же шучу, глупая, – сказал он, молча разглядывая мое лицо, а затем добавил. – Просто я соскучился.
И на этот раз он посмотрел на меня открыто и честно, без притворства и позерства.
– Идем. Остановка – там, – я кивнула в сторону, показывая куда идти. Он с сомнением посмотрел на длинную аллею.
– У меня идея гораздо лучше, – сказал он, и повел меня к дороге, за здание библиотеки.
– Куда мы идем?
– Увидишь.
Как только мы зашли за угол, он резко остановился, сгреб меня в охапку и, прижав к себе, сказал что-то на непонятном, но знакомом мне языке. И снова, как когда-то давно (словно бы и вовсе в прошлой жизни), воздух перестал существовать, а мир обрушился на нас шквальным ветром, который грозился сорвать с нас не только одежду, но и кожу. А в следующее мгновение мы стояли посреди моей квартиры при полном штиле и в оглушающей тишине. Я оттолкнула его:
– Мне казалось, что мы еще в первый раз договорились больше так не делать!?
– Ни о чем мы не договаривались, – сказал он, отступая от меня и оглядывая мою новую обитель. – Как-то пасмурно у тебя.
– Ну да, немного не дотягивает до царских палат, в которых Вы привыкли обитать, но мне нравится.
– Не нравится.
– Тебе-то откуда знать?
– Просто, это видно. И мои царские палаты, если ты имеешь в виду дом моих родителей, уже не мои и не будут моими.
– В смысле? То есть, почему? – спросила я, снимая обувь и куртку.
Влад, медленно снимая пальто, неспешно прошелся по небольшой комнате, оглядывая нехитрую обстановку взглядом, полным искреннего любопытства. Увидев колготки, в углу, он улыбнулся.
– Мои родители исключили меня из завещания, – сказал он и улыбнулся мне так лучезарно, словно это было чем-то забавным или само собой разумеющимся.