– Добрый вечер.
Я успела увидеть, как расцвели, засияли лица взрослых, умудренных опытом женщин, которых, казалось бы, невозможно смутить таким позерством. Оказалось очень даже возможно. Улыбаясь, они провожали взглядами высокую статную фигуру, чья походка была вальяжной, неспешной, уверенной и плавной. По-моему их даже не смутило, что посторонний человек идет к подсобному помещению, что было категорически запрещено.
– Лера, – говорил он мне в затылок. – Речь – не о моих личных желаниях.
– Вот как?
– О личном я уже все сказал. Тут решение только за тобой.
– Ну тогда я тоже уже все сказала.
– Говорю же, дело не только во мне. У нас творится что-то странное.
– У Вас всегда творится что-то странное.
– На этот раз все серьезнее, чем ты думаешь.
Я открыла дверь в подсобку, зашла и взяла куртку с сумкой. Повернувшись к двери, я уперлась носом в широкую грудь Влада, который преградил мне дорогу.
– Нам срочно нужно назад, – сказал он. – Сама увидишь, когда мы там окажемся.
– МЫ, там не окажемся. ТЫ возвращаешься один.
Мы вышли из библиотеки в темноту осеннего вечера. Он бежал за мной по ступеням парадного входа и пытался меня остановить.
– Лерка, ну остановись хоть на минуту и выслушай меня. От чего ты так бежишь? Если тебе и правда стало все равно, так остановись на минуту и выслушай меня, от тебя не убудет. Большего не прошу, просто послушай.
Я спустилась с последней ступеньки и повернулась к нему. Он подошел ко мне и впился в меня темно-синими глазами, стараясь понять, сможет ли он переменить мой настрой, уговорить меня.
– Там у нас происходят странные вещи, которые никто, даже Великая, не может понять. К нам что-то подбирается.
– Господи, ты о чем? – я смотрела на него, словно он несет околесицу. – Что за ерунда? Влад, ты думаешь, если наговоришь кучу не связанных между собой слов, я побегу за тобой из чистого любопытства?
– Нет, я хочу, чтобы ты побежала за мной из желания помочь. Не обо мне и о тебе речь. Нам с тобой есть куда бежать, а вот Ирме, Косому, Игорю, Ольге? Ты подумай, им бежать некуда, эта вселенная – их дом. А Великая и Водяной? Им точно нет места в нашем мире.
Я шумно выдохнула через нос. По самому нежному прошелся – по Ирме. Он знал – я сейчас – калека, и даже Ирма не в состоянии сделать так, чтобы я снова жила. Он знал – я больше не плачу по ночам и не трясусь от непреодолимого желания быть рядом с кем-то. Ирма, нежная и любимая, стала для меня просто именем, таким же пустым и беззвучным, как и прочие, но память – то моя – в полном порядке, и я не чувствую, но помню, что когда-то она очень много значила для меня.