Поплескав на себя из ковша и почистив зубы пальцем, я напялила огромную ночную рубашку Катриссы и забралась под одеяло. Кровать оказалась не слишком удобной, но принца мне в этом мире не подогнали – за исключением того, который чуть не задавил каретой, - так что изображать из себя принцессу на горошине не было смысла.
Катрисса принялась расспрашивать о моей семье – то есть о семье Айгрин, конечно, - но уснула на полуслове. И я наконец смогла спокойно подумать о том, что со мной произошло. И по-настоящему осознать: прежняя жизнь кончилась – началась совсем другая. Хотя и оставалась еще надежда на то, что все это мне только снится. Ну бывают же такие длинные и похожие на реальность сны. Утром зазвенит будильник, и я повезу свадебный торт в ресторан. И буду вспоминать свой странный сон. Но, по правде, надежда эта была слишком уж бледной.
Айгрин… Айгрин ан Настри – теперь это я. Восемнадцатилетняя дочь Саббера ан Настри, обедневшего представителя среднего сословия. Ее мать Зора умерла десять лет назад, и отец женился снова на соседке – вдове по имени Эллюза, женщине красивой, но злой и властной, моментально загнавшей мужа под каблук. Как и в классических сказках, мачеха превратила падчерицу в бесплатную служанку, а ее сын Мьюрс, который был на два года старше, сначала без конца обижал сводную сестру, а когда оба подросли, принялся распускать руки. Айгрин пыталась жаловаться отцу, но тот боялся лишний раз раскрыть рот, чтобы не рассердить своевольную супругу.
Мне очень повезло в том, что, попав в другой мир, я не только сохранила свою память, но и получила в наследство воспоминания Айгрин. Хотя они заметно отличались от моих. Базовые знания и навыки, усвоенные в детстве, оказались вполне органичными, а вот для получения более поздней информации мне приходилось делать некоторое усилие. Как будто она хранилась в дальнем шкафу, где ее надо было еще найти. Но все равно я оказалась в более выгодном положении, чем большинство книжных попаданок, которые в лучшем случае знали местный язык, прошитый в их новое тело.
Сделав столь глубокомысленное заключение, я начала уплывать в сон, все еще надеясь, что утром проснусь в своей постели.