Он, как всегда, провоцировал меня, и я, как случалось и прежде, уже готов был попасться на все ту же старую уловку. Но удержался у самой черты.
– Спроси лучше об этом у отца Бенедикта: он более силен в теологии, – огрызнулся я. Поступок в высшей степени непочтительный, но как мог я поступить иначе? Как можно не дать Ему возможности выбрать: либо покарать меня за дерзость, либо заговорить со мной по-человечески, без снисходительной улыбки стоящего над схваткой. Или это всего лишь выдумка нашей церкви, что созданы мы подобными Ему?
– Или ты думаешь, что имею Я опору вне Меня самого? – не обратил Он внимания на мою выходку.
Но я уже не нуждался в снисхождении:
– Как я могу судить об этом? Слишком далеки мы друг от друга.
– Слишком далеки?.. – внезапно остыл-устал Он. – Если ты и я слишком далеки, то все было напрасно.
Внешне Он тоже переменился. Вместо могучего мужчины предо мной стоял вполне иконописный персонаж: премудрый старец, скромно опирающийся на посох.
– Ну чего ты ждешь от меня? – с нежданной сварливостью проговорил Он. – Ищи внутри себя. И поспеши: близится день. Слишком ясный, чтобы быть хорошим.
На этом “поспеши” я и проснулся. Было действительно поздно. Не имея ни малейшего представления о том, в котором часу принято завтракать в замке, я все же подозревал, что несколько проспал. Впрочем, я утешал себя тем, что гостеприимные хозяйки все же простят меня и не оставят без утреннего куска хлеба насущного.
К завтраку герцогиня не вышла. Принцесса Миднайт, занимавшая в отсутствие хозяйки замки первое место за столом, холодно сообщила нам, что леди Джейн находится во Храме.
– Ее светлость, – смиренно добавила она, – может позволить себе сегодня воспарить над жизнью. Я же лишена подобного счастья.
– Разве ее светлость не будет лично присутствовать в суде? – тут же обеспокоенно откликнулся сэр Генри. Как ни странно, наступившее утро подарило ему и новые надежды, и новые страхи.
При слове “суд” я невольно взглянул на Мартина, сидевшего между Фредой, женой его брата, и Гордоном. Его живое несколько бледное лицо светилось, нет, не спокойствием, а особым умиротворением, каковое иконописцы наши приписывают древним святым. Он ответил мне кротким взглядом, словно призывая поучаствовать в его осуждении.
– Разумеется будет, – с едва уловимым раздражением возразила леди Энн. – Но сейчас Храм требует общения с ней.