Раскинув руки,
я на миг склонила голову, приветствуя зрителей, а потом закрыла глаза и
воззвала к силе Ха. Понятия не имею, как это получалось, но стоило позвать, и
золотистая энергия окутывала моё тело с головы до ног. Дэш обращался мгновенно,
а вот мне требовалось некоторое время, чтобы принять иную форму.
Одежда трещала
по швам, а нутро обжигала магия, она заполняла меня, вырывалась за пределы тела
и образовывала новые. К этому моменту, как правило, одежда уже разлеталась на
лоскуты, но скрывать уже было нечего – дракон, схватив лапами сумку с орущим
котом, взмывал в небо под свист и крики довольных зрителей.
А в очередной горной
деревне нас уже ждали с хлебом-солью…
В Гиннерии
считалось, что злые духи боятся хлеба, а соль останавливает мертвяков. Поэтому пришлось
обращаться в человека под салют плесневелых сухарей и, торопливо одевшись, потом
ещё выгребать из-за шиворота пригоршни соли.
– Уходи, мор! –
закричала взъерошенная девица, запуская в меня соляной брусок.
Меткая
попалась!
Отплевавшись, я
поспешила досталть кота, и это был самый эпичный момент. Драконов горные хавены
боялись до смерти, эльфов ненавидели, а вот милые хвостатые пушистики неизменно
взывали умиление и желание потискать. Не говоря уже о том, что в этом мире считалось,
что коты способны исцелить от смертельной болезни.
– Чудо! Это же
настоящий кот…
– Дай мне! Нет,
мне!
Пока кота
любили всей деревней, я успела провести «обряд», то есть, прикрываясь шаманскими
зельями, ввести лежачим лекарство. А потом отобрала Лира, шерсть которого была
дыбом, а правый глаз подёргивался.
– Кажется, я
уже жалею, что ты меня спасла, – прошипел кот.
Дэш
Признаю, что с
появлением в моей жизни Лилиан, всё изменилось. Перемены были постепенными и
незаметными, я понял, что происходит, лишь когда открылась правда. Девушка из
другого мира, которая оказалась заперта в теле моего ассистента, мягко,
по-женски, опутала меня своей магической паутиной очарования.
Я делал, что
она скажет, искренне считая, что принял решение сам! Скривился, недовольный
тем, как ловко меня обвели вокруг пальца, и хавен, отчитывающийся передо мной,
осёкся. Помялся, сжимая свиток трясущимися руками, и на миг оглянулся на
других, а потом вкрадчиво поинтересовался:
– Ваше
Темнейшество изволит гневаться?