Да, девушка сидела, расслабившись, на стуле, а её изящные ножки
покоились на столешнице в весьма неприличной позе. Вдобавок девица
пила вино и насмешливо смотрела на окружающих, усмехаясь
презрительно.
«Путана», – понял Дьярви, и сердце его неистово забилось. Отец
всегда ругал дочерей путанами, если те осмеливались посмотреть на
кого-то из молодых людей, улыбнуться или – ужас-ужас! – заговорить.
Но вот перед ним самая настоящая девица, занимающаяся позорным
ремеслом, а по голове словно застучали молотки. И нужно было бы
пройти мимо, не удостоив презренную даже взглядом, но Дьярви не мог
оторвать глаз от её нежного профиля.
«Она же совсем девочка… Совсем».
И сердце почему-то стиснулось жалостью. Габор дёрнул спутника за
рукав сильнее, и Дьярви прошёл, наконец, и сел за стол.
– Рагу? Будешь рагу?
Кажется, Габор уже не первый раз спрашивал, но горец,
погружённый в созерцание порочно-прекрасной картины не отвечал.
Девица дёрнула носочком сапожка и вдруг взглянула ему в глаза.
Усмехнулась. Дьярви замер.
Как она может так презрительно смотреть на мужчину? Как она…
смеет так смотреть! И не отведёт ведь взгляда… Бесстыдница! Дьярви
сглотнул, не выдержал и отвернулся.
– Скучаешь, красотка?
Дьярви вздрогнул и резко обернулся. Перед путаной возник парень,
судя по росту и фигуре, совсем молодой. Тёмно-серый плащ, такой же
камзол и штаны. Чёрные, коротко стриженные, вьющиеся волосы. Свет
лампы со стола девушки падал нахалу на лицо, и Дьярви увидел узкие,
словно приподнятые уголками вверх, глаза и тонкие губы, кривившиеся
в отвратительной, похабной усмешке. Горцу показалось странным, что
у юноши, который был вряд ли старше самого Дьярви, виски блестели
серебром.
Смотреть на то, как клиент снимает путану, было стыдно, но
почему-то горец не мог отвести взгляда.
Девушка прищурилась.
– Не скучала, пока тебя не принесло.
Звонкий голосок. Совсем нежный и юный…
Девица отпила ещё вина и отвернулась.
– Пойдём, развлеку, – предложил серый, не смущаясь от
неласкового приёма.
– Развлеки, сделай милость: убейся об стену.
У Дьярви перехватило дыхание. Он первый раз в жизни видел, чтобы
женщина смела так разговаривать с мужчиной. А приставала лишь
рассмеялся.
– Дерзкая ты, красотка. Твоему язычку другим бы делом заняться.
Я подскажу каким.
– Лучше покажи, – хмыкнула бесстыжая и кивнула в сторону Дьярви.
– Вот на нём покажи, а я посмотрю.