Но чем больше он вчитывался в корявые строки сказки (управляющий
завода, не доверяя писарю — отписывал собственноручно), тем больше
убеждался, что дело тут гораздо запутанней. Больше походило на
грандиозную провокацию или хитромудрую интригу. И Михаилу Павловичу
было кого подозревать в этом. Это могли быть и уязвленные им в
бытность им городским главой Москвы коварные представители колена
израилева, которым при нем и с его подачи было запрещено
записываться в купцы.
И... Тут можно было погрязнуть и не выплыть, много кому Губин за
почти тридцать лет торговли - оттоптал любимых мозолей, перехватил
сделку или выгодный заказ. И попросту — пустил по миру, разорив. И
с иноземцами торговал, среди них тоже могли найтись желающие.
Голова шла кругом.
Дойдя до строк, что: «и у этого беглого вещи изъятые, присылаем
вам, сами же установили надзор за семи людишками...» - Михаил
Павлович сломал сургучную печать на зашитом в кожу небольшом и
почти невесомом свертке. На который поначалу и внимания не обратил,
принявшись вначале за чтение.
Книга - очень необычная, легкая книжка, со странной
гладкой со слюдяным блеском обложкой. На обложке: «История
России. 8 класс. Конец XVII-XVIII века». “Для капитанов и
ротмистров!» - сообразил он.Открыл, подивился
необычайной белизне и тонкости выделки страниц, странному шрифту, и
вчитался в вполне понятный, но какой-то убогий русский язык
предисловия:«Учебник охватывает период отечественной
истории с конца XVII до конца XVIII в. Содержание учебника
направлено на развитие познавательных интересов учащихся. В основе
методики учебника — системно-деятельностный подход, способствующий
формированию умений самостоятельно работать с информацией и
использовать её в практической деятельности».
В нетерпении перелистнул:
«Россия XVIII века. Казалось бы, давно перевёрнутая страница
русской истории, имеющая мало общего со временем, в котором мы
живём. Но, надеемся, за два года изучения отечественной истории в
школе вы убедились, что это не совсем так. Связь веков
неразделима».
В растерянности захлопнул вдруг словно обжегшую руки книгу и
отодвинул её: «Что же это такое, откуда!?» Перевернул вскрытый
сверток и на столешницу с глухим стуком выпал тонкий прямоугольник,
словно выточенный из матово отсвечивающего обсидиана, выпорхнуло
три ассигнации и выкатилось несколько монет. Повертел в руках
непонятно из чего сделанное то ли зеркальце, то ли ещё что, снял с
пальца перстень с бриллиантом и провел по той стороне, которая
отражала подобно черному зеркалу. Осталась глубокая царапина.