Уже и слуги несколько раз стучались, присылаемые его Натальей,
звавшей к столу откушать, но едва заслышав его грозный рык —
ретировались. А он все вчитывался в то, что писал ему заводской
управляющий: «Нрава сей муж подлого, ибо бросил товарищей, покинув
их без ведома. Чести не имеет, был бит кнутом, после чего излагает
всё как на исповеди. Утверждал, что сам из дворян, руки видом
белые, черной работой не потрачены. Увидевши кнут — признал себя
мещанином. Дрянь человечишко».
Зябко кутаясь в платок — зашла сама забеспокоившаяся Наталья.
Звала к столу и к собравшимся там детям. Еле отговорился, срочной
работой и вестями нежданными, попросил подать сюда, в кабинет. Ел и
пил машинально, не ощущая вкуса — так его захватила эта история. И
вчитывался дальше: «Из купцов знает Строгановых и Демидовых, про
Губиных не ведает. Про смутьянов вроде вора Емельки и Салавата
Юлаева знает больше, чем о мужах достойных. Всё, что изблевывают
его уста поганые — не могу доверить бумаге, столь поносные речи
ведет»...
Не выдержав — кликнул прислугу, чтоб принесли
четырехпробного хлебного вина с заедками, выхлестал чарку, еле
перевел дух от охватившего нутро жара, заел яблоками мочеными и
вновь впился глазами в строки: «Деревня их зело богата знающими
людьми и мастерами. Есть лекари искусные, что врачевать сподобились
многое. Людишки у них, даже самого подлого звания — пользуются теми
лекарями без всякого утеснения. Оружные люди владеют огненным боем,
коим могут бить многажды и зело далеко. Тако же имеют различные
повозки самобеглые, которые питаются земляным маслом. Не только
передвигаются на тех повозках, паче сеют они, копают землю и для
других работ потребны. Не ведая усталости подобно тварям божьим.
Крест в том целует что не дьявольскими кознями сие деется, а токмо
розмыслом людским.
Михаил Павлович вновь налил чарку всклень, осушил и
перекрестившись — стал дочитывать: «А книг, подобных вам присланной
— у них множество, в каждом доме даже у последнего холопа. И знаний
они полны, нам неведомых, и хулы против рода людского и Госпада
нашего всеблагого в них хватает. Но погрязли эти людишки во грехе и
гордыне, не сподобились знаний алкать. Предпочтя этому срамные
живые картинки зреть, как на присланном вам тилибоне. Тилибон тот —
зверь механикусами сотворенный, будучи сытым — картины живые
показывает, да звуки похабные издает. Оголодав же — не умирает, но
впадает в спячку. Из которой его только накормив — разбудить можно.
А корма эти редкие, но в деревне пришлых — в избытке оне,
ликтричеством зовутся. Тако же баял, что и огромадные звери,
выросшие из этих тилибонов водятся, размером в пол-стены»...