Бабы никодимовские было двинулись отбить своего кормильца, но
тут вперед выступили казаки Вахромея, а сам он, поигрывая кнутом —
прикрикнул на них: «Ну-ка охолоните!» А Серёга махнул рукой:
«Поехали!» И обоз тронулся. Голова, осознав, что с ним не шутят —
извернулся и встал, заковыляв на своих двоих, продолжая причитать.
Участковый так же, молча — подошел к нему и сбил с ног. Причитать
голова прекратил и метров через двадцать опять встал на ноги,
только теперь прихрамывал, с трудом поспешая за идущей шагом
лошадью. Молча.
Серёга подошел с другой стороны и подбил ему здоровую ногу: «Я
же тебе сказал, что ж ты такой тугой совсем Никодим!?» Никодим
утробно завыл и метров через двести сдался. Участковый позвал с
собой Леху с Андрюхой, велел остальным ждать, и сопровождаемые
заседателем и сотником с казаками — повели голову обратно. Не было
их долго. Вернулись довольные, уже без заводских: «Вот и не зря
съездили! А теперь — домой!»
Егор, офигевая от метаморфоз, происходящих с братом, подошел к
Андрюхе и тихонько спросил: «Чо там с бедолагой этим сталось?» Тот
усмехнулся: «Да ничо, Серый то наш — грамотно его развел, последнее
отдал видать. Ну и втроем они там поделили изъятое, с заседателем
этим и сотником, а Никодима — казаки кнутами забили». «Как
забили!?» — Ахнул Егор: «Насмерть?!». «Да вроде нет, живой вроде. А
вот с должности он теперь точно слетит» — Равнодушно заметил
Андрей: «Тебе чего, жалко упырей этих?! Они нас, считай на полторы
тысячи хотели обуть, и всем скопом записать в казенные крестьяне. И
чуть лбами с казаками не столкнули».
Какужа, ожидаемо — в поселение не оказалось, остававшиеся на
посту казаки его с утра не видели. Или в бега подался, или где-то
решил отсидеться. Как сказал Серёга, лучшим выходом было, если бы
он пропал с горизонта с концами. И руки об него марать не хочется,
и спускать такое не стоит. Таинственных староверов решили пока не
тревожить, разузнать о них побольше. А потом уже решить, что с
такими хитро выделанными соседями делать.
Потом уже, в деревне после бани, Егор спросил у брата наедине —
не слишком ли они круто забирать стали. На что тот ему ответил:
«Пробовали уже отсидеться и всем помогать, и вон оно как вышло.
Слухи такие пошли, про нашу доброту и мягкотелость, что нас решили
на прочность попробовать, да зубы обломали. А сейчас уже несколько
раз подумают, прежде чем подлянку кинуть. Тем же нашим, условно
говоря — поселковым и азатовским дали понять, что не стоит доброту
за слабость принимать».