Волнение начинало усиливаться, пульс зашкаливать. Мне не
хотелось туда идти. И если раньше я могла в любую секунду
развернуться, уйти и никто бы меня не удержал, то сейчас все было
не так. Пыталась дышать глубоко, но на улице, несмотря на вечер,
все еще было душно. Хотелось выпить холодной воды, но даже жажда не
заставила меня идти быстрее.
На входе никто у нас ничего не спрашивал. Охрана стояла, будто
просто для красоты. Но, с другой стороны, кто тут не знал в лицо
Воронова-младшего?
Вошли внутрь, и я сразу обратила внимание на ярко-синий зал. Он
выглядел необычно. Я крутила головой и смотрела на всех, кто
находился здесь. Но даже не гости мне были важны — они выглядели,
как модели с модных обложек, в то время как я по их меркам была
одета слишком скромно. Я же не готовилась к этому вечеру, меня
просто взяли и привезли.
Судорожно выдохнула и прошла внутрь через огромную золотую арку.
Высокие расписные потолки, тяжелые бордовые шторы и черный
мраморный пол. Комната отличалась от предыдущей, но выглядела не
менее красиво и дорого.
Я посмотрела на Матвея — на долю секунды показалось, что он
куда-то исчез. Но он был рядом, просто его прикосновения были
такими невесомыми… Мы проходили все дальше и дальше. Было очень
много мужчин, они годились мне в отцы.
Я не вертела головой, старалась смотреть только перед собой, но
все равно перед глазами сверкали брюлики, яркие огни, хрусталь,
золото… Эта богатая обстановка давила. Я резко развернулась и уже
хотела уйти, но услышала голос Матвея. Он прозвучал как гром среди
ясного неба и заставил всех вокруг замолчать:
— Терпи, — сквозь зубы сказал он. — Я тебя сейчас представлю как
свою жену, и ты будешь делать все, чтобы тебе поверили.
Земля стала уходить из-под моих ног, голова закружилась,
кислорода в легких стало не хватать.
Нет. Нет. Нет…
Мы шли по залу, и все как по щелчку пальцев обращали на нас
внимание. Даже музыка стала тише играть… или мне показалось? Матвей
вел меня в самое пекло. И с каждым шагом сердце билось сильнее. Я
сжимала ладонь мужа с такой силой, что ногти врезались в кожу.
Хотела наказать за испытанный стресс, показать, что мне страшно, а
он ничего не говорил. Терпел.
Наклонился ко мне, обдавая горячим дыханием щеку, и сказал на
ушко:
— Расслабься, тебя никто не тронет, — усмехнулся, и мне стало не
по себе.