Так или иначе, просочиться к кабине я сумел, где и столкнулся с
очередной проблемой.
В районе входа в кабину, из-за выступающего козырька крыши
образовался небольшой карман, в котором я даже смог встать в полный
рост и, наступив на гусеницу, потянуться к двери.
Вот только открыть её не получилось. Видимо, от удара кузов
повело, и дверь заклинило.
Дёрнув раза три, понял, что лишь трачу время, и, сфокусировав
эфир, разрезал покорёженную железку с ручкой и узким смотровым
окном, затянутым мелкой сеткой.
И едва преграде стоило рухнуть внутрь кабины, как комбайн мелко
задрожал, а после, взревев двигателем, исторгнул из себя дикий
металлический крик. Ему в унисон завизжал бур, неожиданно придя в
движение.
Гусеница под ногами дрогнула, и я почувствовал, как точка опоры
исчезает, а мне в плечо прилетает крупный булыжник. Больно не было,
но каменный снаряд поменял вектор моего падения, следующий кусок
добавил скорости, ну а третий окончательно вдавил меня внутрь
кабины, следом за чёртовой дверью.
Звуки очередного обвала заглушили воющий бур и шум работы
двигателей, но, лёжа в неудобной позе в крохотном пространстве, я
ощущал, как бурильная установка медленно, но верно движется
вперёд.
Стараясь подняться и перехватить управление, попробовал
отпихнуть труп, чьи «шаловливые» руки, видимо, с моей помощью в
виде двери и запустили установку.
Но стоило только дотронутся до руки мертвеца, сжимающей
управляющую рукоять, как прочная крыша, целью которой была защита
от камней, раскололась на части, и я почувствовал, как на меня
обрушивается тяжесть всей горы.
Не устояв, вновь упал, уже понимая, что больше не поднимусь.
Крупные куски камня замуровывали меня за живо. Прочное стекло
шлема, способное выдержать несколько прямых попаданий из
огнестрельного оружия пошло трещинами, а системы брони замигали
аварийными огоньками.
Сконцентрировавшись, я попробовал сформировать щит из эфира, но,
видимо, для этого нужны были Аспиды, так что максимум, что мне
удалось, это на мгновение снизить давление каменной массы, испарив
её эфиром.
Я даже не успел сделать вдох, как меня вновь сдавило, а
очередная попытка применить дар обернулась лишь кратковременным
облегчением.
Очередная порция невыносимой тяжести, едва-едва смягчаемой
доживающей свои последние секунды брони.