-
Нейт, вам тепло? – спросил он неожиданно.
Какая
забота, подумать только! Давно ли их волнует комфорт подозреваемых?
-
Да, - отозвалась я с недоумением.
-
Это хорошо. В полицейских автобусах очень холодно. Грейтесь, пока есть
возможность.
Он
меня так поддержать решил? Я опустила голову и усмехнулась сквозь стиснутые
зубы, но никто из полицейских не должен был заметить этого. Нужно сохранять
видимость добропорядочной обвиняемой, притом, что это даже не спасет меня.
Вовсе нет. Но может дать шанс на хорошее обращение. Полицейские не будут
отказывать в куске хлеба, глотке воды или паре таблеток необходимого лекарства,
если «хороший обвиняемый» попросит что-нибудь из этого.
Просьбы
«плохого обвиняемого» будут проигнорированы. Просто потому, что полицейские так
могут.
А
ведь эти четверо даже не представились, прежде чем забрать меня из комнаты.
Я
тоже хороша – напрочь забыла о своих правах.
Хотя…
если права в гантах нарушаются массово, как можно заботиться об их защите
одному человеку? Я сглотнула и молча смотрела из чистого окошка машины на серые
улицы, серые дома, серые фигуры сутулых студентов, которые брели по серым от
грязи дорогам. Хотелось плакать, но я быстро себя одернула.
Потом
наплачусь. Когда-нибудь в камере. Когда меня приговорят к чему-нибудь
неумолимому и непоправимому. Хоть я уже давно научилась жить с мыслью, что моя
жизнь в принципе окончена, но пока на меня не направили автоматы, я существую. Это
важно.
Автомобиль
долго ехал по широким дорогам студенческого поселения, пока не остановился
около высотного здания. От четырехэтажного дома, где и работали, и жили
полицейские, тянулись три перехода к квадратному помещению, возле которого
застыли часовые. Это центр временного содержания правонарушителей, такие есть в
каждой ганте.
Полная
недобрых предчувствий, я вышла из машины и направилась вперед, не дожидаясь
команд. Видимо, сделала все верно, потому что за мной следом молча пошли мои
конвоиры. Страх больше не холодел в груди, но было неприятно. Еще один тяжелый
разговор на трудную тему. Давление, насмешки, настойчивые расспросы, и что они
там еще придумают…
Дверь
оказалась слишком тяжелой для моих слабых рук. Мне запрещали заниматься
физическими упражнениями с другими детьми, а одна я не умела.
-
Мало картофеля ела, красавица? – елейным голосом спросил главный полицейский,
без особого труда открывая дверь.