К полудню следующего дня мы прибыли в Петково. Уютно здесь было
как в тюрьме для миллионеров, больных туберкулезом. Карательная
операция уже шла вовсю. Здесь творилась кровавая вакханалия.
Помаков из группировки под названием "Выбитые зубы" в селе было
как блох на Шарике. И они шустрили во всю. И не имело никакого
значения, что их привычки кто-то мог счесть политически
некорректными.
Ситуация становилась сложнее, чем ожидалось. Жители селения были
убиты один за другим, с эффективностью, столь же точной, как
тикающие часы. Уже валялось две дюжины убитых, а палач только
разогревался. Он набирал ход.
Сцена резни была полна ужаса: вонь свежей крови, приторный запах
тел, плавающих в коричневом пруду, вязкое мозговое вещество,
разбрызгивающееся и густеющее на выжженном солнцем мостках, на
которых здесь обычно местные женщины стирали белье.
Холмистый склон над местом бойни сверкал в полуденном зное,
зеленые флаги ислама теперь висели на городской площади, и они
развевались с крыш крестьянских хат. Село было до отказа набито
разношерстными молодыми бородатыми мужчинами в грязной дешевой
одежде и размахивающими старым оружием, с дикими глазами, полными
рвения к их отвратительному культу смерти.
Здесь, у пруда, между изломанным склоном холма и водой,
проходила узкая береговая линия из глины и зеленовато-коричневого
кустарника. Сорок три приговоренных к смерти крестьян опустились на
колени, оставшиеся из шестидесяти семи, которых привели сюда всего
час тому назад.
Пленников окружили бойцы в потрепанных чалмах, державшие ружья
наготове; запястья несчастных крестьян были связаны грубой веревкой
спереди, и все они были связаны вместе длинной веревкой. Это
исключало шанс, что кто-то из них встанет и уйдет, хотя вряд ли это
имело значение. Никто не собирался убегать. До Дуная было почти
шестьдесят километров по отчужденной земле раздираемой войной
Болгарии, так какие у них были бы шансы, если бы они побежали?
Никто, сплетенный и стоящий здесь на коленях, не устоял бы перед
ожидающей его судьбой. В этом не было никакого смысла, и
практически все эти люди понимали, что последние несколько
мгновений, оставшихся им на этой грязной Земле, лучше было бы
потратить на молитву.
Главный убийца носил пару кинжалов на поясе, но это было просто
для вида. Настоящим орудием убийства были не кинжалы; это был
огромный ятаган, острый как бритва, который держал в руках палач в
красной феске, стоявший в конце мостков.