Так я ничего и не придумал, а пора уже вставать и делами
заниматься. А дел по уши. На мне две животины и подчиненных конюхов
не имеется. А я теперь живой и здоровый, так что на казенную помощь
могу не рассчитывать.
А как когда-то выразился один из крупных деятелей большевизма по
аналогичному вопросу? Иностранный корреспондент ему задал простой
вопрос: "Почему большевики национализировали все сферы человеческой
деятельности в стране и только армия извозчиков по-прежнему
остается островком стихии в СССР?"
Партийный деятель ответил: "Видите ли, мы уже установили опытным
путем, если людей не кормить, то они отчего-то все же продолжают
жить. А когда лошадей не кормят, то четвероногие питомцы на
государственной службе сразу умирают. Вот потому мы и не
национализируем извозчиков." Так что, за дело!
Как я уже упоминал, у меня имелась пара лошадей - белая и
вороная. Статейные кони. Конечно, конь и лошадь здесь считаются
совершенно разными животными, но я уж привык называть и так и так.
Я стал с ними знакомиться и лошади меня признали за своего. А я
сноровисто, как будто этим всю жизнь только этим и занимался, на
автомате начал кормить, поить и чистить благородных животных.
Затем, я повел коней купаться. По пути проверяя свои
приобретенные в новом теле навыки, без труда выполнил несколько
замысловатых элементов джигитовки. Такое мастерство в 21 веке
изредка можно увидеть разве что в цирке, а я выполнял все приемы
как заправский акробат, любо-дорого было со стороны посмотреть.
Лошади слушались меня с полунамека.
Зрители моей удали имелись. Небольшая группка офицеров, важных,
словно британские лорды, при мундирах и наградах, поодаль наблюдали
за моим импровизированным представлением. По виду это были местные
лизоблюды, креатуры начальства, так и лучившиеся признаками
довольства и мотовства. Белопогонники! Как в песне поется, все
пребывали тут: "барон Жермон, виконт Клеон, сэр Джон, британский
пэр, и конюх Пьер!"
Похоже, всех османов они уже покрошили в капусту и теперь
маялись от безделья.
Покончив с разминкой и выводив лошадей, я начал их купать. На
обратной дороге же я влип в неприятности. Началась лирическая
часть.
Поскольку я отправлялся купать лошадей, то был не при мундире.
Сапоги, штаны и белая рубаха, вот и всё мое по летнему времени
скудное одеяние. В нем меня легко можно было принять и за рядового
казака.