- Этого за
глаза хватит, - уверили меня дед Лёша и дядя Юзик, - к тому же у
нас и свои сбережения имеются.
- Правильно,
- поддержала бабушка и добавила по-польски. - Cozanadto
to nie zdrowo [1]
Ещё
двенадцать тысяч я отдал генералу Бесчастнову Алексею
Дмитриевичу.
- Пусть у вас
будут, - попросил. - Так надёжнее.
- Пусть, -
согласился генерал. – Будем считать, что это твой фонд.
- Наш, -
сказал я.
- Э, нет, -
возразил Алексей Дмитриевич. – Твой. Я только его хранитель. И то
лишь потому, что так и впрямь надёжнее. Но ты не думай, что
дяденька генерал такой добрый. Просто я делаю на тебя ставку. Так
что будь добр, не подведи.
Я пообещал и
с лёгким сердцем попрощался с Алексеем Дмитриевичем. Но говорить,
что тоже делаю на него ставку, не стал. Генералы панибратства не
любят и правильно делают. Иначе какие они генералы? У нас, на
Гараде, при всём равноправии и отсутствии каких бы то ни было
сословий, каст, кланов и ярко выраженных классов с субординацией
было всё, как надо. Люди, облечённые властью, пользовались
неизменным уважением, и никому бы в голову не пришло ставить на
одну доску генерала (армия у нас была, а, значит, имелись и звания,
соответствующие) и, допустим, ландшафтного дизайнера. Труд второго
не менее важен, но вот ответственность разная. Хотя бы потому, что
первый напрямую отвечает за жизни людей, а второй лишь за их
эстетическое чувство.
Долетели без
приключений. В аэропорту города Мары задерживаться не стали –
получили мой чемодан, взяли такси и через двадцать минут были на
вокзале. В кассах приобрели билеты до Кушки (обычный плацкарт,
чтобы не выделяться, но все три в одном купе: Петрову и Боширову
нижние места, мне – верхнее); я сдал чемодан в камеру
хранения.
До поезда
оставалось ещё почти четыре часа, делать было решительно нечего, и
мы пошли бродить по городу.
Мары был
значительно больше Кушки, областной центр, как-никак. Но меньше
Алмалыка и, уж конечно, Ташкента. Однако древнее всех их вместе
взятых. Мерв – так он назывался когда-то. Его стены, если бы они
сохранились, помнили воинов Александра Македонского, а население
ещё каких-то семьсот-восемьсот лет назад достигало полумиллиона
человек. Невероятно большой, богатый и культурный город для того
времени. Одних библиотек не меньше десяти. Обсерватория, в которой,
говорят, несколько лет проработал сам Омар Хайям… Куда всё делось,
спрашивается? Впрочем, и на Земле, и на Гараде хватает городов,
некогда переживших высочайший расцвет, а ныне вполне себе тихих и
провинциальных. Бывает.