— Э-э-э... Не говори, — произнёс я. — Если дашь слово, что
никому не скажешь — я покажу тебе фокус.
Девочка нахмурилась.
— Ты врёшь, — сказала она.
— Нет, не вру, — сказал я.
— Покажи, — потребовала она.
— Если пообещаешь, что никому не скажешь, — сказал
я.
Она задумалась, прикусив нижнюю губу.
— Ладно, — неохотно выдавила она. — Не скажу.
Обещаю.
Я недоверчиво хмыкнул, но всё-таки снова повернулся к
очагу и зачерпнул всё ещё послушное пламя руками, усилием воли
формируя из него маленькую жёлто-оранжевую канарейку. Ляна глядела
на это, как зачарованная, и даже протянула пальчики, чтобы
потрогать, но я вернул пламени естественную форму и положил обратно
в очаг. Проводить задуманный ритуал при свидетелях лучше не стоит,
пусть даже при таком юном и доверчивом свидетеле.
— А это... Ты... Птичка... — бормотала девочка, хлопая
ресницами и переводя взгляд то на горящий очаг, то на мои
руки.
— Никому ни слова, Ляна, — сказал я.
Девочка даже зажала себе рот ладошками, демонстрируя, что
никому ничего не скажет, но верить я, конечно, не спешил, прекрасно
понимая, что «по секрету» она может разболтать что угодно и кому
угодно. Надеюсь, к тому моменту я буду уже далеко
отсюда.
Задержаться в этой глуши, с одной стороны, было бы
полезно, тратя время на развитие и усиление, но с другой стороны,
каждая лишняя минута, проведённая здесь, означала, что моё отмщение
откладывается всё дальше и дальше.
— Колдун! Идут! — раздался в голове голос мальчишки, и я
пошевелил угли в очаге, раскидывая их друг от друга, чтобы
уменьшить пламя.
— Ляна! — строго произнёс я. — Ни слова.
Девочка кивнула с максимально серьёзным видом, а я взялся
хлебать воду, будто зашёл в дом просто попить, и как раз вовремя.
Дверь скрипнула, в дом вошёл отец, опираясь на костыли, а следом за
ним семенила мать, стараясь глядеть только себе под
ноги.
— ...я тебе говорю, Чера, он уже взрослый лоб, ничего с
ним там не случится, — до моего слуха долетел обрывок
разговора.
Папаша был трезв и оттого зол, это читалось в каждом его
движении. Он окинул жилище пристальным взглядом, задержав его на
мне, а потом уставился на связку валежника, заметно
исхудавшую.
— Кто дрова подкидывал? — хмыкнул он, перехватывая
костыль. — Джаг, ты опять, поганец? Ты знаешь, сколько они
стоят?
Я открыл было рот, чтобы ответить, но сестрёнка меня
опередила.