Церберы настигли меня как раз в этот момент, но, завидев, как я
открываю глаза, развернулись и поспешили убраться. Моя репутация в
очередной раз уберегла меня, дьяволы прекрасно знали, что меня
стоит опасаться в любом обличье.
Вот только едва я справился со всей гаммой ощущений физического
тела, как меня прошил спазм невероятной головной боли. Похоже,
парнишка был нездоров, да и вообще в его чертах смутно угадывались
все признаки того, что с головой у него были проблемы. И что самое
плохое в этой ситуации, теперь я застрял в этом теле надолго.
Какое-то время я просто лежал на траве, преодолевая желание
взять и размозжить свою (его?) тупую голову камнем. Энергетическое
тело пацана было абсолютно неразвитым, что моментально отсекало
добрых две трети доступного мне колдовства. И это ещё не самое
худшее. Пастушок и в самом деле оказался припадочным, быстрый
анализ показал мне, что некоторые участки мозга серьёзно
повреждены. И церковь, если бы вдруг им заинтересовалась, точно
назвала бы его одержимым. Ха-ха.
Но от того, чтобы быстренько совершить самоубийство, меня
останавливало сразу несколько важных факторов. Самоубийство
противоестественно, оно расщепляет душу, что меня серьёзно ослабит,
это во-первых. А во-вторых, я ничуть не сомневался, что дьяволовы
отродья будут меня караулить если не всё время, то ещё очень-очень
долго, и стоит моему духу покинуть это тело, как меня тут же
схватят и препроводят далеко и надолго. Чего мне бы очень не
хотелось.
А вот снова ощущать себя живым и свободным мне очень нравилось.
Это давало простор для возможного творчества. Давало мне шансы
отомстить. Вот только теперь Сол превосходил меня абсолютно во
всём, как он давно мечтал.
Плана, на случай, если я вдруг попаду в тело безродного и
бессильного мальчишки-пастуха у меня, разумеется, не имелось, я
рассчитывал возродиться в одном из своих специально подготовленных
тел. Значит, придётся импровизировать. Я поднялся и сел в позу
медитации прямо там же, под деревом.
— Бе-е-е! — проблеяла одна из десятка овец, за которыми, видимо,
мальчишка и должен был следить.
Овцы разбредались кто куда в поисках травы получше, но мне было
плевать. Это чужой скот, судьба которого меня нисколько не
заботила.
Вместо того, чтобы работать пастухом, я погрузился в медитацию,
чтобы понять, с чем мне вообще придётся иметь дело. Головная боль
почти прошла, оставшись где-то на задворках сознания, а вот к
новому телу, его размерам и возможностям привыкать мне придётся ещё
долго.