Валентина Васильевна продолжала
проверять тетради и называть оценки. Наконец, она добралась до моей
тетради, и я услышал её удивлённый возглас:
— Огнёв?! Не верю своим глазам… Ни
одной ошибки. Ну что ж, придётся поставить тебе пять, хотя… Ну
ладно.
Про эти «придётся», «хотя» и «ну
ладно» я сразу всё понял. Валентина Васильевна меня как-то
недолюбливала. Это началос с первых дней учёбы. Наверное, из-за
того, что в самом начале года я читал свободно, а не по слогам.
Увлекательные букварные истории про то, как Маша что-то или кого-то
мыла — то ли раму, то ли маму, а мама что-то или кого-то ела — то
ли кашу, то ли Машу… Или наоборот, Маша кого-то там ела, а мама
мыла? Ну, не важно. Главное, эти букварные «поучительные» истории
следовало читать по слогам, как они и напечатаны в букваре, а у
меня по слогам никак не получалось.
Итак, пятёрку она мне поставила с
большой, как мне показалось, неохотой. Нет, Валентина Васильевна не
вредная. Наоборот совсем. Понапрасну она ко мне не придиралась, но
была мной недовольна, да и было за что, хотя чтение не по слогам
было тут, наверное, совершенно ни при чём.
До конца уроков я не вылезал из-за
парты. Даже не пошёл в столовую на большой перемене. Видимо от
стресса пропал аппетит. Ленка Мамаева, которая сидела за одной со
мной партой, когда вернулась из столовой, спросила меня, почему я
не пошёл обедать. Я ответил, что-то невразумительное. Даже не
помню, что именно. Валентина Васильевна тоже подошла в конце
перемены и поинтересовалась, что случилось, почему не обедал,
почему такой угрюмый… Я сказал, что не знаю, что просто настроение
такое — необедывательное.
«— Необедывательное… Ну у тебя и
словечки», — сказала учительница.
Да уж, что-что, а словечки изобретать
я умел.
Когда закончился последний урок, я,
наконец, поднялся из-за парты. Пришлось это сделать. Ведь сидя за
партой, домой, почему-то, ну никак не попасть.
Меня догнал и окликнул Генка
Туваев:
— Санёк, ну как, придёшь?
— Не. Не приду. Башка болит, — наврал
я.
— Ну вот… — расстроился Генка. — Мы
же без тебя точно проиграем.
— Со мной, с таким, как сейчас, вы
точно проиграете, — сказал я. — Я же бегать даже не смогу.
Мы ещё вчера договаривались с
пацанами с соседней улицы сыгрануть в футбол на дворовом стадионе.
У них была своя дворовая команда, у нас своя. Но мне было не до
футбола. После случившейся катастрофы мне надо было придумать, как
хотя бы достать и спрятать хронозонд. Аппаратуры для управления
зондом теперь, как я думал, не существовало, но сам зонд должен был
находиться в нашем пока ещё небольшом по сравнению с будущим
коттеджем деревенском домике. Но это почти в ста километрах от
города. Кто меня одного туда отпустит?