Мы все смеялись, когда Саша возвращал букет его хозяйке, шутливо сокрушаясь, что ещё сам не дорос до таких широких жестов, но обязательно возьмёт пример с такого щедрого кавалера.
А затем мы наконец поели.
Саша продолжал пребывать в хорошем расположении духа и постоянно меня смешил. Причем направленно старался это делать тогда, когда у меня был полный рот риса! Приходилось время от времени ловить его руками. Я мстила. Отдергивала его руку, в пальцах которой были зажаты палочки, мешая доносить еду до рта.
Да, за столом у нас было очень весело. Пугающе весело, я бы сказала, если как следует задуматься.
Но я не задумывалась. Просто жила здесь и сейчас.
12. Глава 12. Александр
К Тоннелю мы с курносиком добрались, когда уже основательно стемнело. Но так даже лучше. Если и показывать кому-то жизнь мотогонщиков, то ночную. Рёв моторов в свете множественных фар — зрелище впечатляющее.
Вот и малявка восхищённо ахнула, ещё издали увидев раскинувшийся лагерь любителей погонять на двух колёсах. Были здесь и разнообразные машины — зрители и просто тусовщики. Ну и, конечно, любители делать ставки.
Чем примечателен был Тоннель, так это тем, что, будучи частью объездной дороги, в ночное время по большей части пустовал. Ещё — на площадке слева от него, почти у самой горы, через которую тот проходил, стояла огромная железная и давно заброшенная вышка. Местная Недоэйфелевка, как мы её ласково называли между собой. Помню, как несколько лет назад мы с парочкой парней на скорость забирались до самой её верхушки. Угадайте, кто выиграл? Ваш скромный слуга, верно.
— От скромности ты точно не умрёшь, — прыснула Надя, когда я рассказал ей об этом случае.
— Это что ещё за болезнь такая? — деланно удивился я, вызывая обречённое покачивание головы и улыбку на лице курносика.
На импровизированной стоянке меня уже поджил Филипп[i].
Этот парень прикатил к нам в город год назад, и насколько я мог судить по его рассказу, сняться с места его заставили неразделённые чувства — некая рыжая тихоня, которая предпочла ему его друга. Я не верил. Дело в том, что Фил своего рода мой родственник — его мачеха младшая сестра моей матери; и сколько я его знаю, а это ни много ни мало десять лет, он, начиная лет так с двенадцати, был тем ещё ловеласом. Филипп умело привлекал внимание девчонок и так же умело им пользовался. И чтобы такой парень, как он, по-настоящему влюбился? Влюбился так, что не вынес вида чужого счастья и укатил в незнакомый город? Бред. Догадываюсь, что тут замешано совсем другое. Впрочем, чужая душа — потёмки. В любом случае я ни разу не видел, чтобы он особенно страдал, развлекаясь на таких вот сборах, которые ему открыл я сам. Он не имел тесных дел с моей семьёй, потому я и не видел ничего страшного в том, чтобы показать ему, как говорит курносик — свою тёмную сторону.