- Развлечения надоели. Лучше тебе помогу, - он останавливается. - Или что? Не доверишь мне племянника?
Он смотрит на Юру. Тот удобно устроился, прижатый к его груди, Андрея он не боится. Теребит белый платочек, который из кармашка торчит, они оба нарядные, оба с бабочками.
- Не доверишь? - повторяет Андрей. В голосе не вопрос, а угроза, кажется, скажу "нет" - и он меня тут на месте убьет, испепелит.
Он щурится.
Сглатываю.
- Юру бабушка ждёт. И Алиса.
- Мы туда и направляемся.
Он внимательно смотрит на ребенка, словно сравнивает мысленно. Взглядом впиваюсь в эту картинку, большой мужчина и маленький, два красавчика, мои хорошие.
У меня ноги ватные, опять не могу стоять.
- Ну идите, - голос садится.
- Ну спасибо, - он отворачивается, шагает в холл.
Потерянно оглядываюсь в суете праздника, на разноцветные шары повсюду, снующий персонал, санаторий жужит, как улей, Андрей уносит Юру.
Они поднимаются по лестнице.
Тело потрясывает, не выдержав, бегу за ними.
- Андрей, подожди, - надо спросить про туалет, а я не знаю, с чего начать, мысли путаются. Равняюсь с ними. - Родимые пятна где угодно могут быть. Они по наследству не передаются.
- И что? - он поднимается, какое-то зверское у него выражение лица.
- У людей могут быть пятна в одном месте, и это ещё ничего не значит.
- Ясно, кис, - он пересекает площадку, - благодарю за ликбез. За полдником иди. У тебя дети голодные.
- Но ты понял насчёт пятен?
- Конечно, понял.
Стоим у высоких перил, над нами искрится большая люстра.
Он такой же растерянный, как и я. Между бровей морщинка, в Юру вцепился, будто не отдаст больше.
Но я не могу, ведь что тогда будет со всеми. От меня скрывали, кто под масками, и вот теперь к ним бумерангом вернулось, это всей семьи касается, говорить нельзя.
- Мой? - он переводит взгляд с Юры на меня.
В ушах гул, не понимаю, он, правда, спросил это, или мне кажется.
Он ждет ответа, пляшут желваки.
Значит, спросил.
- Нет, не твой, - морщусь, смотрю по сторонам, на отдыхающих.
- Зачем врешь?
- Я не вру.
- Юля, я не шучу. Говори.
- Я сказала - не твой.
- Ты совсем охренела? - он срывается, толкает меня.
Спиной бюсь в перила, он подходит следом.
Сын у него на руках хмурится, подозревает что-то неладное.
- Мама наказана, - мягким голосом обьясняет он Юре. - Потому что она бессовестная сучка.