– И она пришла сюда, чтобы повертеть
перед вами задницей? – брякнул я. – Эта кинодива с экрана? Брешешь
ты все.
– Точно! Мы глазам не поверили, капа.
А потом за ней приехал какой-то тип, наорал и увез в черном
«додже». Голос у него на твой походил... Думаю, они нас тут снимали
для какой-то своей долбаной сцены, скрытой камерой. Может, когда
тоже прославимся! А то могли б и гонорар дать, сволочи.
Вонючий старец с кряхтением уселся на
кресле и приблизил ко мне свою небритую морду с седыми баками. От
него несло жуткой смесью сигаретного и пивного перегаров.
– Ну и дерьмо же у тебя трава, капа!
Эй, да это ведь ты был! Отнял у нас девку и опять вернулся?
Сбежала, что ли, снова? Или не все на камеру снял, а? А ну отдавай
мой гонорар! Десятка, меньше я не беру.
– Заткнись, старик. Что за хрень ты
тут несешь?
В черепе у меня установилась полная
пустота, будто мозги из нее выдуло сквозняком. Они все тут
сумасшедшие, не иначе – так я подумал остатками серого вещества,
что застряло между ушей. Да еще эта проклятая вонь меня дико
угнетала.
– Не-ет, это тебе лучше убраться,
пока наши тебя не разглядели, – зловеще прошепелявил киноман. – Она
уже почти разделась, а ты парням весь кайф обломал. Гони бабки,
пока не заорал!
– Держи рубль, скотина. Больше не
дождешься, хоть сам разденься.
– Давай пять, тогда я тебе кое-что
покажу. Пока она жопой крутила, мы у нее в сумочке пошарили, только
там мало что было. Все растащили, кто успел лапу запустить, и я там
был, – похвалился он. – Чуть пальцы не откусили. Ну, даешь пять
рублей за улику?
– Ну, покажи это дерьмо.
Он пошарил под креслом и с треском
вынул из-под него плоскую квадратную пластинку, потом цапнул ее
двумя заскорузлыми пальцами и пощелкал, оттягивая какой-то
стопорящий элемент.
– Что это за хрень?
– Как это что? Дискета, конечно! Ты
чего, никогда их не видел, капа?
– Видел в детстве, в архивном сундуке
папаши. Ей было лет сто, не меньше. А эта того и гляди рассыплется,
чего мне с ней делать-то?
– Короче, берешь за пятак или нет? –
разозлился делец. – Улика! А то крикну щас, наши парни тебя живо
разделают! Такой им кайф обломал, и денег не заплатил за скрытую
съемку. Я сам чуть не кончил, а у меня уже тридцать лет не стоит.
Они тебе живо кишки на шприцы намотают, капа.
– Беру, беру! Рвач ты, папаша.