Безумие.
Он снял куртку, разулся, прошёл на кухню, откуда доносился восхитительный запах жарящихся беляшей. — Привет, — чмокнул жену в щёку, уселся за стол.
— Привет! — откликнулась Дарья, ловко орудуя деревянной лопаткой. — Чего так рано? Беляшик?
— Лучше два. Или даже три. И чаю.
— Чаю сам налей, только что закипел. А беляши сейчас будут готовы.
Он налил себе чаю в любимую большую полулитровую чашку с изображением «Гагаринского старта» космодрома «Байконур», положил две ложки сахара, размешал. Жена поставила перед ним тарелку с беляшами.
— Смотри, горячие, только с огня.
— Ага, — сказал он. — Сейчас, руки забыл помыть.
Сходи в ванную, вернулся. Ухватил беляш и тут же, шипя, отпустил:
— Чёрт, горячий!
— А я тебе что говорила, — Даша выключила огонь, вытерла руки полотенцем, села напротив. — Что случилось?
— Ничего, нормально всё.
— Да уж, вижу. Давай, рассказывай. Каллисто?
— Поразительно, — сказал он. — Ты мысли мои читаешь, что ли?
— Конечно, — кивнула она с серьёзным видом. — Ты разве не знал?
Он вздохнул. Снова ухватил беляш, подержал в пальцах — терпимо. Осторожно куснул. Было очень горячо и очень вкусно. Прожевал, запил чаем, проглотил.
Дарья ждала.
— Что-то ты спокойная какая-то, — сказал он. — Понимаешь хоть, куда меня отправляют?
— Чего уж тут не понять, — ответила она. — Почти шестьсот миллионов километров туда и столько же обратно. Интернет в помощь. Да я и без него знала. Ты не забыл, кто мой муж?
Он промолчал. Откусил второй кусок. Затем третий. Наконец, доел весь беляш и взялся за второй.
Когда он съел третий, Даша сказала:
— Видишь, легче стало. А ты волновался. И даже думал, что я могу устроить тебе скандал на почве этой ужасной новости. Ведь думал, признайся?
— Думал, — вздохнул он. — В конце концов, должно же у тебя когда-нибудь кончиться терпение?
— Что-что? — изумилась она.
— Женское терпение, — пояснил он. — С такой профессией, как у меня, оно должно когда-нибудь закончиться.
— А что такого особенного в твоей профессии?
— Как это? — он почувствовал, как самолюбие кольнула лёгкая обида. — Я вообще-то космонавт. И мне предстоит опаснейший полёт. Таких никто ещё не совершал.
— Мужчины, если они, конечно, нормальные мужчины, постоянно совершают то, что до них никто не совершал. Магеллан, Амундсен, Чкалов, Гагарин, Нил Армстронг. Те, кто остановили немцев под Москвой и в Сталинграде. Врачи, учёные, пожарные, спасатели… Да мало ли! Космонавты тоже, разумеется. Но как ты думаешь, что труднее — ждать мужа из долгого и опасного космического полёта или с войны? Миллионы русских женщин ждали, а я чем лучше? Тоже жду. Каждый раз волнуюсь, переживаю и даже плачу иногда. Но — жду. Это входит в мои обязанности жены. Жены космонавта, твоей жены. Вот уж не думала, что такие элементарные вещи я должна объяснять. И кому! Ивану Алёхину, легенде русской космонавтики, Герою России! — она едва заметно покачала головой. — Ты фильмов, что ли, голливудских насмотрелся? Так вроде вместе смотрим, репертуар мне известен. Или… — Дарья внимательно посмотрела на мужа. Иван встретил её взгляд и отвёл глаза.