— Звоните, — сказала Агнешка. — Звоните, Уильям.
Я с вами.
Уильям вздохнул, покосился на часы, ещё раз вздохнул и снял телефонную трубку.
На часах, как отметила Агнешка, было двадцать три часа тридцать восемь минут.
Ёсикава Хироси прибыл в Центр управления радиотелескопом за пять минут до полуночи. Сорок девять лет, идеально бритое лицо, легкая седина и непроницаемый взгляд тёмных японских глаз. Был он в безупречной чёрной паре, ослепительно белой рубашке и при галстуке. На ногах, в отличие от легкомысленных глайд-туфель Уильяма, — сияющие чёрные классические английские туфли ручной работы.
— Показывайте, — бросил он, поздоровавшись, и уселся к вирт-монитору рядом с Уильямом.
Всё повторилось сначала. Только директор Ёсикава Хироси не чертыхался, не просил кофе и никому не звонил. Дважды, но быстро и молча прослушал запись неизвестного голоса, изучил характеристики радиовсплесков, уточнил время обращения Каллисто вокруг Юпитера.
— Вы уверены, что это не какой-нибудь наш межпланетный аппарат? — спросил.
Агнешка вывела на экран список:
— Вот, смотрите. Здесь всё, что летает в космосе сегодня. За исключением орбитальных спутников и МКС, поскольку это не они, там другой протокол.
— Вы абсолютно уверены?
Уильям и Агнешка переглянулись.
— Как в том, что меня зовут Уильям Гилеви, — сказал Уильям. — Сигнал идёт с Каллисто. Вы сами только что всё видели и слышали. Ко всему прочему, в районе Юпитера у человечества сегодня нет ни одной исследовательской станции. Последний межпланетный аппарат нырнул в атмосферу Бурого Джупа тринадцать лет назад, в две тысячи двадцать первом.
— «Юнона» — кивнул директор.
— Она.
— Язык, на котором идёт передача, нашему ИИ неизвестен, — осмелилась заговорить Агнешка. — Ради такого случая он даже скачал глубокоспециализированную прогу у коллег-лингвистов. — Никто и никогда на этом или похожем языке на Земле не говорил.
— Впечатляет, — сказал Ёсикава Хироси. — Значит, мы, вероятно, имеем дело с величайшей научной сенсацией в истории. Мы впервые столкнулись с доказательством, что человечество не одиноко во Вселенной. Пафосно звучит, понимаю, но это правда. Что будем делать, коллеги?
— Не знаю, как вы, а я бы выпил, — неожиданно сказал Уильям. — Как-то это всё слишком волнительно для моего старого потрёпанного сердца. В чисто терапевтических целях.