—
Так, на то он и Крившин? Криво шьёт?
—
Да, было такое…
—
Ну, что, Раиса, ночь обещает быть долгой… Работаем!
Дорогие мои, активные, как Вам первый поцелуй?
«Разве
сердцу прикажешь?»
Ундина
Рабочий
день у меня закончился, а Ерохин остаётся на дежурстве. Сегодня наши графики не
совпадают.
Ухожу,
даже не прощаясь.
Внутри
меня съедает горечь. Разве Даур не видит, не осознает, как сильно я его люблю?
Или
не нужна ему моя любовь?
Зачем
он тогда женился?
И
не отталкивает же меня окончательно. Ни туда и ни сюда, как магнитом держит
возле себя.
Боже!
Как
же я устала от этого? Неужели я не заслуживаю обычного человеческого счастья,
женского, самого простого?
Плетусь
промозглым осенним вечером по дороге и чувствую, что не хочу идти в пустую
съёмную комнатку, где никого нет, где в холодильнике пусто. Маленькое жильё
настолько скромное и неуютное в сравнении с просторной квартирой Ерохина в
элитном районе, что я постоянно ощущаю себя ущербным существом, которое
вынуждено влачить жалкое существование на задворках жизни. Но это единственное,
что я могу оплачивать на ставку младшей медсестры. И то хозяин комнаты делает
мне иногда поблажки, прощая некоторые долги, если они долго тянутся. Не знаю,
из жалости он это делает или по другим причинам, главное, что долги
списываются, а меня не пинают под зад. По-моему, он просто боится, что комната
достанется кому-то похуже меня, например, алкашам, которые там всё разнесут и
превратят в откровенную помойку.
Бывшее
общежитие распродано в частую собственность. В каждой комнате есть закуток для
микрокухни, но душ и туалет на этаже общие.
Это
кошмар…
Порой
мне видится, что я муравей, вынужденный вкалывать и вечерами тащиться в свой
муравейник.
Родители
далеко живут, да и в таком я сейчас состоянии, что мама достала бы расспросами:
что случилось?
Что
случилось?
Просто
чувствую себя ничтожеством! Вот что случилось.
—
Захар, привет, можно я приеду? — звоню бывшему парню.
В
его доме полно моих вещей и я, бывает, туда захожу.
После
того, как мы с Ерохиным расписались, я раньше времени обрадовалась, что перееду
к нему, но Даур не позволяет оставаться больше, чем на ночь, и, забытые мною
мелочи, сразу приносит на работу и отдаёт мне. Как будто не хочет, чтобы ему
что-то напоминало обо мне. Так и говорит: «Орловская, держи своё сокровище,
растеряша. Опять наследила у меня дома. Хорош метить территорию!»