В напарники мне достался молчаливый, уже немолодой эльф, мы
поладили довольно быстро, так как я тоже не любил много
болтать. Над нами пошучивали: «Сошлись два одиночества», и
были по-своему правы. Эльф страдал оттого, что был оторван от
своей семьи – остальные в отряде оказались закоренелыми
холостяками, – а я привык держать мысли при себе и слыл
молчуном. Наверное, потому нас и потянуло друг к другу словно
магнитом. Иногда случались такие моменты, когда мы сидели и
смотрели, как солнце садится в джунгли. По болоту растекаются
золотые дорожки, все на миг замирает.
Напарник как-то сказал:
– Знаешь, друг, когда солнце заходит – это не просто
красиво, но и опасно: благодаря волшебной силе солнца врата в
другие миры надежно закрыты, но стоит солнцу зайти за
горизонт, и я уже не уверен, сможем ли мы дожить до утра.
Потом, тряхнув головой, продолжил, да таким зловещим тоном, что
мурашки по спине поползли.
– Не нравится мне это место, слишком древнее, слишком
злое, – задумчиво произнес эльф, глядя на наш лагерь,
раскинувшийся на развалинах какого-то древнего поселения,
стертого с лица земли сотни лет назад.
Тогда я пропустил его слова мимо ушей, они показались обычным
солдатским трепом, когда, чтобы скоротать время, сочиняются
различные байки и небылицы, в которые не верят ни
рассказчики, ни уж тем более их слушатели. Сейчас же, стоя на
краю обрыва, вглядывался во тьму и сожалел, что не спросил
напарника, что он имел в виду. Я дрожал, и было от чего:
во-первых, пришлось убежать из лагеря практически в чем мать
родила, во-вторых, страх заморозил кровь и сковал
движения.
Я сглотнул, вспоминая, как внезапно многие из друзей
переменились: лица исказились, в глазах черные провалы, как
будто смотришь в бездну. Похватав оружие, они кинулись на
эльфов и тех людей, кто не поддался наваждению. Эта безумная
атака была внезапной, многие не поняли ничего, лишь единицы
начали защищаться, а еще меньше успели осознать бесполезность
сопротивления и скрылись в джунглях.
Я бежал не разбирая дороги, лишь бы оказаться подальше от
кромешного ада, очнулся лишь на краю обрыва и понял: все,
дальше бежать некуда. По пятам шла погоня, трещали сломанные
ветки, шелестела трава под коваными башмаками
преследователей. Встревоженные птицы покидали насиженные места и
взмывали высоко в небо. Те, кто искал меня, были совсем
рядом, буквально в нескольких шагах, какая-то неведомая сила
гнала их по следу, и они безошибочно определяли мое
местонахождение.