Вместо ответа девушка отодвинула прядь волос в сторону, и я
разглядел аккуратные, чуть заостренные кверху ушки.
– Так ты эльфийка? – не то вопросительно, не то
утвердительно произнес я.
Она кивнула. На мгновение я опешил. Эльфов у нас недолюбливают,
все же последняя война с ними отгремела лет сто тому назад,
память все еще жива в народе. Да и когда чужаков любили? Сами
эльфы редко приезжают в столицу и обычно не покидают пределов
Туземного Квартала. Одинокая девушка-эльфийка в пустом
коридоре недалеко от моей конторы – это, знаете, наводит на
размышления. Тут я вспомнил, что до сих пор не поблагодарил
спасительницу.
– Лиринна, я вам многим обязан… – Что говорить дальше, я
не знал – язык словно прилип к сухой гортани.
Не подумайте, что мне раньше не приходилось видеть эльфов.
Наоборот, когда-то, в бытность армейской службы в составе
элитного полка Диких Псов, мы действовали с ними рука об
руку. У меня с тех пор сохранились кое-какие воспоминания,
даже завелись знакомства. Просто я понял, что не могу подобрать
нужные слова, чтобы объяснить этому созданию степень
благодарности, к тому же впервые о целостности моей шкуры
позаботилась столь юная девушка. Может, обойдусь простым
«спасибо»?
– Почему вас зовут Сухарем? – поинтересовалась она.
Самым простым ответом было бы: «Не твое дело», но разговаривать
в таком тоне с девушкой, только что спасшей тебе жизнь, мягко
говоря, невежливо.
– Не знаю, – соврал я.
На самом деле это прозвище дала мне жена. С ее слов выходило,
что я сухой, бесчувственный человек, эгоист, лишенный эмоций,
который думает только о себе – в общем, сущий сухарь. Спорить
означало напрасную трату времени, мои аргументы на нее
никогда не действовали. Для любого поступка она находила
весьма оригинальную трактовку, и в результате я всегда ходил
в виноватых. Если дарил цветы, это называлось подлизыванием,
если не дарил – ругали за черствость. Банальная
микроскопическая провинность принимала вселенские масштабы, и,
вероятно, второго такого грешника еще стоило поискать.
Однажды мы с друзьями сидели в трактире. Уже не помню, то ли я
не так сказал, то ли не туда посмотрел, но в итоге жена
произнесла небольшую, но пламенную речь. С тех пор прозвище
пристало ко мне, как приклеенное. Года три тому назад, а
вернее два года пять месяцев и одиннадцать дней, она сбежала с
бродячим комедиантом. Теперь я холостяк и даже не знаю,
хорошо это или плохо. Зато знаю другое: распространяться о
перипетиях жизни и изливать душу человеку, которого вижу
впервые, не буду.