– Семёныч, есть у меня три минуты или мы уже на месте?
— Ирод ты окаянный, — закричал Семёныч. – Ты что шары залил, что
ли? Видишь же мигалки! Уйди дурак в сторону! Уйди!
* * *
Тётушка поставила чайник на стол, принесла графин с кипячёной
водой и открыла банку варенья. Мы пили чай, говорили о деревне, о
том, что картошка в этом году паршивая, вспомнили дедушку Фёдора,
её отца. Она положила передо мной старые чёрно-белые фотокарточки,
на которых он в военной форме.
— Да, дедушка был суровый мужик, — сказал я. — Настоящий
герой.
Осмотрев комнату, взгляд зацепился за небольшую шкатулку. Она
стояла в серванте рядом с хрустальным сервизом. В далёком детстве я
открывал эту сокровищницу, но с тех пор прошло много лет.
Получив добро от тёти, я достал шкатулку из серванта и неспешно
начал перебирать её содержимое. Медали, удостоверения и ордена,
поблёкли от времени, но они по-прежнему хранили в себе звуки войны.
Я чувствовал их энергию, когда прикасался к затёртому металлу.
"С ума можно сойти, ведь им почти восемьдесят лет. Ух ты, это ж
военный билет деда. Должно быть, он когда-то лежал в нагрудном
кармане его гимнастёрки. Да... это немой свидетель тех страшных
событий. Когда дед получил ранение, он тоже был с ним".
Я разглядывал мутную чёрно-белую фотографию "военника". Чернила
печати расплылись и было сложно рассмотреть лицо деда. Мне
захотелось спеть что-нибудь про войну и я тихонько затянул: —
Вставай, страна огромная, Вставай на смертный бой...
На дне шкатулки я увидел орден "Отечественной войны". Его
пятиконечная звезда, покрытая рубиновой эмалью, хорошо сохранилась,
а вот серп и молот — потускнели от времени. Мне вздумалось
немедленно прикоснуться к истории. Я протянул руку и ухватил орден
кончиками пальцев. Как только я это сделал, послышался отдалённый
шум, еле слышное эхо наполнило пространство комнаты. Я видел, как
улыбалась тётушка и беззвучно открывала рот, словно рыба. Я вообще
не понимал, что происходит.
Шум нарастал и вдруг меня пронзил голос Левитана: — От
советского информбюро! Он будто прошёл сквозь тело, заставляя
каждую клетку вибрировать. Да, это тот самый голос, который я не
раз слышал в записи. Рокот самолётов и взрывы фугасных снарядов,
разрывали мои перепонки невиданной мощью. Всё перемешалось. Я
слышал хрипы раненых красноармейцев и крики солдат "За родину!" Мне
на секунду показалось, что я схожу с ума. Звуки гармони, марш
«Прощание Славянки» и паровозные гудки слились в сознании в единое
многоголосье. Наконец, всё вокруг начало двигаться и вращаться.
Раздался крик младенца, и запах керосина ударил в затуманенный
мозг. Хрип. Стон. Яркая вспышка. Темнота.