– Дядя Вася, спасибо! Я...
– Всё будет хорошо, – он на секунду крепко прижал к своей груди мою голову. – Беги.
И я побежала. Мимо задумчивой и непривычно молчаливой Зоечки, которая сидела с таким видом, словно спала с открытыми глазами. Хотя что я знаю о методах демонов? Возможно, так и было. Возможно, Чапай подстраховался, избавив нас от любопытных ушей. Мимо закрытых дверей. Вниз по лестнице, через холл, на крыльцо, девять ступенек до асфальтовой дорожки и восемнадцать шагов за угол техникума. Туда, где к кирпичной стене был приколочен старенький, но всё ещё работающий таксофон.
Номер, который меня заставили выучить наизусть, едва мне исполнилось шесть лет, я набирала трясущимися руками и всхлипнула то ли от облегчения, то ли от радости, когда в трубке раздалось грубоватое:
– Алё! Говорите!
Я громко шмыгнула носом и пролепетала:
– Стёпа?
Он молчал целую секунду, которая мне показалась вечностью. «А что, если всё изменилось? – успела малодушно испугаться я. – Что, если я ему не нужна, как раньше?»
– Маруська, ты там плачешь, что ли? – растерянно выдохнул он. – Что случилось? Ты где?
Я услышала, как где-то там, далеко, возле Стёпки, завизжали тормоза, хлопнула дверь, остервенело и неожиданно громко, и заголосил сумасшедший ветер, и уже сквозь этот безумный вой до меня долетел Стёпкин голос:
– Не надо, я уже вижу. Стой, где стоишь. Буду через пятнадцать минут. Нет, через одиннадцать. Машка, не уходи никуда, слышишь?
– Да.
– И не реви.
– Я не реву. Я, Стёп...
– И я тебя, – односложно заверил он и отключился, а я повесила трубку и, закрыв глаза, прижалась лбом к шершавой стене.
Буся всегда говорила, что две вещи я, к великому её сожалению, не научусь делать никогда: признавать свои ошибки и просить прощения. И у меня не было ни одной причины, чтобы ей не верить, потому что Василиса Лиходеева, по её же словам, была совершенно такой же. Обидчивой, в чём-то мстительной и злопамятной. С другой стороны, видели ли вы незлопамятную ведьму? Лично я – нет.
Когда мне было четыре года, отец решил, что не сможет дать мне должного воспитания, что будет лучше, если я стану жить без него.
В тот день мне исполнилось десять. Был праздник с друзьями, обязательным тортом и подарками.
Он приехал с букетом поздних астр, декорированных ветками кроваво-красной рябины, и игровой приставкой. Я вцепилась в него руками и ногами и, захлёбываясь от нечеловеческой любви, просила забрать меня с собой. Не потому, что у Буси было плохо – очень! Очень хорошо! – а потому что она не была им.