Наконец, послышался тяжёлый вздох. Правильно, не нужно сейчас пытаться меня переубедить. И приставать не нужно. Я слишком взвинчена после пережитого ужаса. Настолько взвинчена, что на секунду даже забыла о том, что случилось в кабинете Чапая.
Однако уже через пять минут я поняла, что поторопилась приписать Стёпке чувствительность и понятливость. Чувствительности в нём было ровно на столько, чтобы отличить кипяток ото льда, да и понятливостью он не сильно отличался от моего кактуса.
– Да нормальная она... – проговорил он, загнав машину на стоянку гипермаркета и помогая мне выйти. – Просто не доработана ещё, вот неподготовленные и…
Я оборвала его гневным взглядом, и, что самое странное, он замолчал.
– Стёпка, это смерть. Веришь? – провела указательным пальцем по своей шее и вздёрнула его вверх, изображая повешение. И пока братец недоверчиво моргал, зашагала ко входу в магазин.
Он догнал меня метра через три, схватил за руку, заставляя обернуться. Краска схлынула с его взволнованного лица, а вот глаза наоборот стали удивительно яркими, двумя пальцами он схватил мой подбородок и голосом, нетерпящим возражений велел:
– Что ты видела? Рассказывай.
Я облизала пересохшие губы и опустила веки. Переживать ещё раз встречу с тем, что протащило нашу машину сквозь триста километров за тридцать секунд, не хотелось, но Стёпка должен был понять, что я не преувеличиваю и не шучу. Что мои чувства меня не обманывают.
– Я видела воронку, – произнесла я. – Чёрную.
– Так, – согласился со мной брат, и стало понятно, что он её тоже видел. Уже лучше. Значит, я тем более права, если это не было галлюцинацией.
Тряхнула головой, не в силах подобрать нужные слова, и тут неожиданно меня осенило:
– Помнишь, – заторопилась я, – ты меня водил в планетарий? Там ещё был макет чёрной дыры. Мы забрасывали в неё резиновый шарик, и его крутило-крутило-крутило, по спирали затягивая в центр…
– А потом он с диким грохотом выкатывался внизу, – нетерпеливо закончил за меня Стёпка. – Ты верно угадала. Именно так эта штука и работает.
– Стёп, не перебивай. Не в этом проклятом принципе дело, а в том, из чего сделан макет. Тот был из пластика. Этот, – я кивнула за спину, где тёмной глыбой возвышался внедорожник, – из чужих жизней. Ты же вскрывал могилы. Должен знать. И запах. И чувства. И… не забывай, пожалуйста, кому досталось Бусино…