– Тяпа, – хмыкнула она и повернула голову в сторону припадавшего на передние лапы пса. – Мой герой!
Герой был труслив до безобразия, боялся бабочек, чужих ботинок, громких звуков и огурцов, но всё равно он вернулся спасать хозяйку. Вернулся, несмотря на чудовищный страх, крупной дрожью колотивший маленькое тельце. Вернулся, хотя запахи и инстинкты настойчиво требовали удрать куда подальше. Вернулся, хотя в отличие от сидевшей в луже женщины точно знал, что всё происходившее к галлюцинациям не имело никакого отношения, а было самой пугающей в мире реальностью.
Тяпа грозно мурлыкнул и потянулся розовым языком к хозяйской руке, мол, не беспокойся, Хозяйка, со мной не пропадёшь, а в следующее мгновение окружающая действительность вспыхнула белым заревом, ослепив и женщину, и её смелого охранника.
По глазам резануло так, что Людмила снова зажмурилась, мечтая, чтобы всё оказалось лишь сном, побочным эффектом, допустим, от слишком крепкого кофе натощак, но звонкий возбуждённый голос оборвал её мечту на излёте.
– Охренеть! Нет, просто охренеть! Тётушка, вы это видели? Я не сплю?
– Я, по ходу, точно сплю, – недовольно проворчала женщина и, по-старушечьи кряхтя, встала на колени. – Это что вообще было?
– Я помогу, – мальчишка кинулся к ней, заискивающе глядя в глаза. – Охотник, прикиньте! Мне пока ещё ни с одним сталкиваться не приходилось... Но я вам скажу, это... это... Ух! Я чуть в штаны не наделал от страху, только не говорите никому, лады?... Жуть. В учебниках они совсем не такие, да и на тренажёрах разве натренируешься. К такому приготовиться, по-моему, вообще невозможно... А я ещё злился, когда меня препод три раза на пересдачу гонял… Спасибо, что предупредили, а то конец бы мне...
Мальчишка тараторил и тараторил, а Люда по-прежнему ничего не понимала, словно вдруг забыла напрочь родной язык. Парень произносил вроде бы знакомые слова, но смысла в них женщина не улавливала, и от этого стало вдруг так страшно, что несчастная жертва ранней побудки вдруг судорожно всхлипнула и тихонечко заскулила. Тяпа зарычал, а Рыжий замолк и заискивающе заглянул женщине в глаза:
– Сильно испугались, да? – участливо спросил он. – Ничего не болит?
– Душа болит, – Людмила громко вздохнула, потёрла лицо руками и брезгливо, двумя пальцами, оттянула от ледяного запястья мокрый рукав пуховика.