– Держите камеру обеими руками, – сказал он. – Сегодня на улицах много воров. Они могут ее украсть.
И он снова повернулся лицом к бунтовщикам.
«Народ», как звала себя бунтующая молодежь, разделился на несколько групп. Эпицентр стычек с полицией перемещался от одной точки к другой на территории десяти кварталов чудесного старого Кито. Я попала под особо мощную струю газа и теперь, спотыкаясь, шла по переулку, кашляла и терла опухшие глаза. По лицу текли слезы, и я почти ничего не видела. Вдруг кто-то схватил меня за руку и затащил в маленькое темное помещение.
– Вот, подышите этим, – сказал хозяин и нагнул мою голову над колпаком трубы. В очаге теплились остатки чадящего огня. Я вдохнула раз, два, три. Жжение в груди стихло.
– Мел! – услышала я женский голос. – Принеси колы!
Передо мной появился стакан с газировкой, а жена хозяина принялась сочувственно кудахтать, пока я пила. Поискав под прилавком, она достала пачку соли, высыпала добрую половину в целлофановый мешок и протянула мне.
– Потрите губы и рот изнутри, – проговорила она, постучав пальцем по деснам.
Я так и сделала. Боль исчезла как по волшебству. Хозяин протянул мне тряпочку.
– Накройте рот, – приказал он.
– Может, намочить? – спросила я.
– Нет! Так будет только хуже.
Он нарисовал карту на случай, если мне придется вернуться в их лавку, похлопал по плечу и вышел на порог проводить меня.
Утро промелькнуло безумным калейдоскопом: марширующие отряды и их сапоги, выбивающие зловещую дробь по пустым тротуарам; расцветающие вдали молочные облака и удушье, которое чувствуешь, наткнувшись на невидимую стену слезоточивого газа. Все время приходилось бежать и бежать, чтобы успеть к первым рядам, а потом повернуться и догонять толпу, с топотом уносящуюся прочь. Из окон верхних этажей высовывались люди, у каждого порога горели костры. Порой на улицах стояла абсолютная, зловещая тишина – ни машин, ни детского смеха, ни рыночного гама, ничего, кроме отдаленных глухих выстрелов из газовых ружей. «Cuidado!» – этот возглас означал, что нам на голову сейчас обрушится град камней. Выкрик «corre!» предвещал струю слезоточивого газа; она вылетала, лениво описывая белохвостую дугу, чтобы приземлиться в нескольких футах от нас.
Я ковыляла по улице, придерживаясь за стену одной рукой, чтобы не сбиться с пути, и ждала, что слезы вот-вот хлынут из глаз, когда столкнулась лицом к лицу с группой молодых людей. Один из них тут же распахнул куртку, обхватил меня за плечи и прижал мою голову к своей груди. Он держал меня, накрыв курткой, как пологом, и ждал, пока газ развеется. В обычной ситуации я бы предположила худшее и начала бы вырываться, но тогда мысль об этом даже не пришла мне в голову. Я уткнулась в грудь незнакомому мужчине, мои слезы промочили его рубашку, и я чувствовала себя в полной безопасности, пока он не ослабил хватку и солнце снова не ударило мне в глаза, заставив часто заморгать.