Я выпалила «спасибо», он улыбнулся, и я побрела прочь.
Я потеряла эпицентр действий и стала бесцельно бродить по улицам, надеясь снова увидеть бастующих по правую сторону. Свернув за угол, услышала дюжину выкриков «corre!» – и толпа из двухсот человек бросилась мне навстречу. Я достала камеру. Какие потрясающие кадры, с гордостью думала я; волна тем временем поглотила меня и схлынула, превратившись в ручеек, и я осталась одна, глядя в видоискатель на приближающийся полицейский кордон. Газовые ружья стреляли беспрерывно, как гранатометы. Я развернулась и побежала. Но было слишком поздно. Шипящая канистра с газом приземлилась прямо у моих ног.
На этот раз мои глаза распухли до такой степени, что перестали открываться, и я поплелась прочь; невидимая рука сжимала горло, беспощадно усиливая тиски.
– Сюда! – услышала я детский голос. Ко мне подбежали три маленькие девочки – старшей было не больше десяти. Они схватили меня за руку и затащили в дверь полуразрушенного дома.
– Бумага! – крикнула одна из девочек и побежала за спичками. В одну минуту они разожгли дымящийся костер на полу собственного дома. Я склонилась над пламенем, глубоко дыша. Девочки стояли рядом и наблюдали за мной, не мигая и плача за компанию.
Годами я смотрела новости по телевизору и представляла, чего стоит ждать от бунта – трагедии, насилия, варварских злодейств. Но реальность оказалась совсем неожиданной: незнакомые люди, предлагающие мне соль и укрытие, разводящие огонь в минуту нужды. Они не сердились, когда я протискивалась сквозь их ряды, а полицейские и вовсе по-отечески присматривали за мной. Один даже извинился, что у него не нашлось для меня противогаза – их было слишком мало, пояснил он, даже его люди вынуждены были пользоваться одним по очереди. И эти три девочки, которые стояли среди бронированных машин и града камней и плакали, глядя на меня.
Однако мне предстояло увидеть схватку и с другой стороны. Я попросила девочек показать мне, в кого же швыряет камни «народ». Они оставили младшую подметать пепел от костра и, беззаботно шагая, провели меня в самое сердце столкновения.
Я проскользнула по переулку и смело ступила на улицу.
Сотни людей выкрикивали непристойности и швыряли камни в полицейских, укрывавшихся пластиковыми щитами. Меня заметили и тут же окружили люди в масках с сердитыми глазами и пригоршнями ломаного бетона в руках.