Ирония в каждой фразе. Или сарказм. До откровенных издевок
Великий Князь еще не дошел, это оружие пока в резерве. Старик ведет
диалог практически так же, как я. Ловлю себя на мысли, что вопреки
здравому смыслу во мне просыпается интерес к его личности.
— Иван Федорович Крузенштерн, человек и пароход, — заявляю я с
кривой ухмылкой на губах и склоняю голову. — Зачем задавать вопрос,
ответ на который не даст ничего?
— Ну почему же?! — возражает Шувалов. — Иногда форма важнее
содержания, Иван Федорович!
Вот же старый прохвост! Смотрю в ироничный прищур светящихся
глаз и совершаю глупость. Очередную глупость, достойную неопытного
юнца. Я говорю правду.
— Александр, — представляюсь я. — Я сирота, и фамилия не скажет
вам ничего, к тому же вряд ли она настоящая.
— Игорь Всеволодович, — представляется в ответ старик и
протягивает руку. — Приятно умирать, зная имя собственного
убийцы!
Двусмысленность фразы настораживает, учитывая, что сейчас
убийцей из нас двоих может стать только старый Князь. Жму сильную
жилистую ладонь и вижу озорные искры в глубине фиолетовых глаз.
— Вернемся же к целям и задачам, а также к причинно-следственным
связям, их объединяющим, — говорит Шувалов уже серьезно, без тени
сарказма.
Он достает из кармана стопку фотографий и веером раскладывает их
на столе. Моя спина мгновенно покрывается холодным потом — я вижу
мертвые, окровавленные лица выпускников Приюта. Некоторые
изуродованы почти до неузнаваемости. Их посмертные фото я перебираю
в молчании.
— Думаю, что здесь все за последние два года?!
В утверждении Шувалова содержится вопрос, и я отрицательно качаю
головой.
— Ах да, одну симпатичную леди запечатлеть не удалось, потому
что устроенный ей взрыв разметал тело на мелкие кусочки...
Я не удивлен и не испуган, скорее огорчен, потому что получил
подтверждение своим самым мрачным догадкам. Шувалов пристально
смотрит на меня, не отводя взгляд, и пытается считать реакцию.
Искреннюю и правдивую, а не сыгранную.
— Все их жертвы живы? — спрашиваю я и откидываюсь на спинку
неудобного кресла, придавая позе расслабленность и подчеркивая
отсутствие агрессивных намерений.
— Не все! — на этот раз качает головой Шувалов. — О некоторых
убитых ты читал в газетах!
— Мое фото пополнит коллекцию уже сегодня? — я высказываю
очевидное предположение спокойно, стараясь скрыть отчаяние.