Олег Апраксин, напоминает свирепого
быка, ноздри его раздуваются от возбуждения, на челюсти играют
желваки, а под тонкой шерстью смокинга бугрятся литые мышцы. Он
приближается сзади, я делаю резкий разворот и пробиваю парня. Олег
отшатывается назад, ошеломленный, и я добавляю ему ногой в грудь,
окончательно ломая носок туфли. Апраксин падает на ковер, а Андрей
Трубецкой наносит сокрушительный удар правой, неожиданно
ускорившись. Я с трудом уворачиваюсь и отскакиваю назад.
— Молись, красноглазый! — цедит
Трубецкой сквозь зубы и развивает молниеносную атаку.
Движения аристо быстры, плавны и
непредсказуемы. Непредсказуемы для тех, кто не провел десять лет в
тренировочных залах Приюта. Я же читаю противника словно открытую
книгу, предвижу каждый его выпад, просчитываю углы атак и без труда
от них уклоняюсь.
В ответ наношу быстрые и решительные
удары, буквально танцуя вокруг парня, безостановочно пробиваю в
голову и живот до тех пор, пока, наконец, Трубецкой не валится на
ковер.
Мой триумф быстротечен, но именно
таким он и задуман. Противники медленно поднимаются с дорогого
тюркского ковра, на этот раз молча, не растрачиваясь на дешевые
угрозы.
Бросаю косой взгляд на стену за
спиной, удостоверяясь еще раз, что камеры наблюдения работают.
В Москве одаренным запрещено
использовать магию в пределах Бульварного кольца, но парни еще не
прошли инициацию — их глаза не светятся. В любом случае они будут
выполнять приказ Цесаревича без применения магии, полагаясь лишь на
силу рук и ног. Благородная кровь уже кипит, и аристократическая
гордость не позволяет усмирить агрессию и остановиться.
Княжичи осознали, что драться я
умею, и стали действовать осмотрительнее, а из их движений исчезла
небрежность. Они медленно окружают меня, и я стараюсь запечатлеть
объемную картинку в голове, понимая, что на этот раз бой будет
более сложным. Внимательно наблюдаю за перемещающимися с грацией
хищников парнями, удивляясь произошедшей с ними перемене, и жалею,
что обделен Даром.
Радослав Юсупов бросается на меня с
непостижимой скоростью, но я успеваю увернуться от его выпада. Он
снова замахивается, и я блокирую удар рукой, чувствуя невероятную
боль. Пришедший на помощь Бореслав швыряет в меня подобранный с
пола чайник, но я отпрыгиваю в сторону, и он с тошнотворным хрустом
врезается в лицо Апраксина. Минус один!