— Вы... Вы же ей ничего не
расскажете? — спрашиваю я с деланным отчаянием в голосе.
— Нет, конечно! — успокаивает меня
Мария. — Снимай футболку и закрывай глаза!
Это тоже непременный атрибут
посещения гримерки. Снимаю майку и отдаюсь в ласковые умелые руки.
Ножницы порхают вокруг моей головы и на обнаженную кожу падают
обрезки волос. Мария периодически смахивает их на пол, нежно
касаясь меня подушечками пальцев, но привычного возбуждения я не
чувствую. Мысли безостановочно вертятся вокруг фотографий.
Фотографий мертвых выпускников и убитых ими аристо.
— Ну, открывай глаза! — голос Марии
отвлекает меня от размышлений, и я смотрю на свое отражение. —
Сейчас голову помою, обработаю гелем, и будешь звездой
Мосфильма!
Новая короткая стрижка изменила меня
сильнее, чем я ожидал. Скулы кажутся еще выше, глаза — больше,
брови — гуще и выразительнее, а поднятые вверх волосы подчеркивают
высоту лба. Настоящий аристо — ни дать ни взять! Подмигиваю своему
отражению, вскакиваю на ноги, обнимаю Марию и целую в щеку, кружа
ее по комнате.
— Ты же весь в волосах! — восклицает
она и мягко меня отталкивает. — Садись, я еще не закончила!
Шеф вызывает аккурат в тот момент,
когда Мария завершает священнодействовать с моей прической, не
раньше и не позже. Я даже не сомневаюсь, что за нами наблюдают
каждую секунду в любой точке Приюта, и давно с этим смирился.
Весь спектакль со стрижкой был
разыгран в большей степени для наблюдателей, чем для Марии. Мне был
нужен безобидный повод увидеть последние фото хотя бы пары
выпускников. Просить о большем слишком рискованно. И для меня, и
для нее.
— Спасибо, Мария Пантелеевна! — я
благодарю красавицу и за стрижку, и за информацию, которую она
предоставила, и за то, что когда-то пробудила мою юношескую
сексуальность.
— Быть может, еще встретимся, Симпа!
— грустно произносит она и несколько секунд смотрит на меня в
молчании.
Я понимаю, что это прощание, и целую
девушку еще раз. В губы. На этот раз по-настоящему. Мария отвечает,
и я с трудом отрываюсь от ее уст. Хотел это сделать давно, еще с
той поры, когда не встречался с Миной. И Мария хотела, знаю это
точно.
Еще несколько дней назад за эту
проделку меня отправили бы в карцер на неделю. Оборачиваюсь, уже
стоя в дверях, и замечаю слезы в уголках больших серых глаз. Мы
отыгрываем сцену прощания, не первую и не последнюю в жизни Марии,
но, возможно, последнюю в жизни моей.