— А ты что ж там, один в
услужении?
— Двое нас — барышня князя пожелала,
чтобы ее непременно молодые симпатичные парни обслуживали...
— Беги уже, симпатичный! — я машу
рукой и улыбаюсь. — К барышне! Только возвращайся поскорей!
Евграф краснеет, пятится к двери и
исчезает в коридоре. Он еще неопытен и наивен, работает всего
полгода, и главное — похож на меня. Не окажись я в Приюте,
возможно, повторил бы его судьбу — работал бы в ресторане, говорил
на дореформенном русском и лебезил перед самыми затрапезными
аристо. Если бы выжил на улицах Москвы и не закончил свои дни в
тюрьме или на каторге.
Я допиваю шампанское и принимаюсь за
изучение меню. Когда еще я окажусь в таком пафосном и дорогом
месте?! Заказ сделать придется, чтобы не вызвать подозрений раньше
времени, а вот попробовать высокую русскую кухню я вряд ли
успею.
Дверь открывается, и в широкую щель
просовывается голова Евграфа.
— Я вам нужен, сударь? — спрашивает
он, не решаясь или не желая войти.
— Еще как! — я указываю на пустые
бокалы.
— Споите вы меня! — недовольно
бормочет Евграф и заходит в кабинет. — Барышня — грузинским, а вы —
крымским! Если стану вести себя неподобающе — уж не обессудьте!
— Барышня хотя бы красивая?! —
спрашиваю я и подмигиваю.
— Краше еще не видел! — признается
парень и его глаза загораются похотью.
— Давай выпьем за то, чтобы в твоей
жизни случались только красавицы! — предлагаю я и поднимаю
бокал.
На этот раз мы пьем после удара
хрусталя о хрусталь.
— Сделай-ка, брат, заказ на свое
усмотрение, — прошу я, протягивая парню меню. — На две персоны.
— Вы, сударь, и откушать мне
прикажете?
— Не прикажу, а предложу — авось ты
проголодаешься, пока будешь князя обхаживать!
— Они только первое заказали, — с
готовностью подтверждает Евграф и спешно ретируется из
кабинета.
У меня в запасе еще пара часов.
Учитывая, что Евграфа спаивают сразу в двух кабинетах, до нужной
кондиции он дойдет быстрее, чем я рассчитывал. Интересно, что за
барышня сопровождает Великого Князя и зачем спаивает
симпатягу-официанта. Неужели старый Князь не чурается
великосветского разврата?
Раздается громкий стук в дверь, и я
открываю, смещаясь с линии огня влево. На пороге стоит Евграф. Обе
его руки заняты серебряными подносами: на одном ассорти из холодных
закусок для меня, на другом — запотевший пузырь с водкой.