Опустить тяжёлое тело на пол, вынуть клинок. попутно обтерев
его о рубаху покойного. А теперь прислушаться к происходящему в
доме. Тихо? Тихо, что ни говори. Итак, оба охранника выбыли из
разыгрываемой нами партии, а вот главный объект интереса остался.
Он точно в доме, в этом сомнения нет, но не в кабинете. Не на кухне
тем паче, да и в гостиной нема Чичерина. Неужто уже почивать
изволит? Впрочем, так оно даже и лучше будет.
В спальню значит в спальню. Но только мой туда визит старику
Чичерину удовольствия явно не доставит. Я ему, знаете ли. не
приверженец содомской «любви», к коей он изначально был склонен и
так до сих лет и не изменил. Следовательно максимум телесного
контакта, который он получит – соприкосновение моего кулака с его
физиономией. В случае пинка под ренегатскую задницу полноценным
контактом как-то и не назовёшь. Впрочем, сие вопрос философского
характера, а мне сейчас не до абстрактных умствований.
О, спальня. Ну что, будем стучать в стиле «тук-тук, я ваш
друг» или обойдёмся? Однозначно обойдёмся. Пробую открыть дверь…
закрыто. Но не на ключ, а на щеколду. Отмычкой не открыть, пинком…
дверь довольно крепкая. Зато если фомкой поддеть, самое оно будет.
Тут один рывок и с мясом выверну.
Опасаться вроде как уже нечего, так что лучше позвать Олега.
Тихий свист он должен расслышать. Ага, расслышал, потому как слышу
звук приближающихся шагов. Особо таиться смысла уже нет, хотя и шум
поднимать нежелательно. Шаги же… Чичерин наверняка привык к шагам в
доме, как-никак охранники всегда рядом. берегут… берегли покой
важного для партии человека. Плохо берегли, если быть откровенными,
но нам от этого сплошной прибыток и никакой досады.
Показываю появившемуся Олегу фомку, после чего жестом
предлагаю ему лично проявить силушку молодецкую, дверь выворачивая.
А он что, рад стараться. Принял этот сплющенный с одного конца
ломик, аккуратно просунул в щель, примерился и… рванул со всей
мочи.
От раздавшегося треска любой бы проснулся. Чичерин
исключением не стал. Аж подскочил с невнятным криком, озираясь
спросонья, да только что он мог увидеть? Два силуэта, один из
которых был совсем рядом с ним? И даже это видеть довелось недолго,
потому как несильный удар ребром ладони пониже уха погрузил видного
большевика в короткое, но довольно глубокое беспамятство.