— Ясно. Нам об этом ещё не объявляли.
— Скоро сообщат. Батюшка убыл на заседание Правительствующего
сената.
— Не суть. Я так понимаю, что вы оказались тут с помощью
«Портала». И кто же вас отправил? — поинтересовалась Голицына.
Вообще-то, Мария полагала, что княжна будет спрашивать о Петре.
Как ни владела собой Елена Митрофановна, ей плохо удавалось
скрывать своё беспокойство, но она отчего-то спрашивала об
отвлечённых вещах. Нет, понятно, что вопросы касались противника и
самого редута, но всё же было очевидно, что по-настоящему её
волнует другое.
Голицына же лихорадочно искала способ помочь Ярцеву, по глупости
своей оказавшемуся бог весть где, на самом острие удара вражеской
армии. К слову, совершенно неожиданном ударе. Как говорится, ничего
не предвещало беды. Случались конечно пограничные конфликты, и
крупные в том числе, но всё дело этим и ограничивалось. Но теперь
похоже и впрямь завертелось всерьёз.
— … он меня вытолкнул в «Портал» прямиком на Красную площадь. Я
потом с ним связалась, он может уйти, запаса Силы хватит, а капитан
Яковлев откроет портал, но он отказался, сказав, что не оставит
своих людей, — закончила наконец Долгорукова.
— То есть, у вас есть с ним связь?
— И да, и нет. У нас есть «Разговорник» но после последнего
разговора он не отзывается, — ответила Лиза.
— Не переживайте. Сомневаюсь, что ливонцам удастся так легко
захватить редут, а уж вашего братца достать и того сложнее.
Помнится, у него «Панцирь» в тысячу люм. Мария Ивановна, Елизавета
Анисимовна, не окажете ли вы мне честь, позавтракать вместе со
мной? — вдруг спросила Голицына.
— Позавтракать? — удивилась Долгорукова.
— Да.
— Но…
— Это ведь не повод морить себя голодом. Фрол, — позвала
она.
— Да, ваша светлость, — тут же появился в дверях дворецкий.
–прикажи подать завтрак в столовую, и проводи гостей.
— Слушаюсь, ваша светлость.
— Сударыни, я прошу меня простить, мне необходимо отдать
кое-какие распоряжения, но очень скоро я к вам присоединюсь.
Выйдя из гостиной, Елена Митрофановна остановилась привалившись
к стене забранной декоративной панелью и тяжко вздохнула, прижав
ладонь к груди. Что же этот паршивец делает!? Может уйти, но
предпочитает разделить судьбу со своими боевыми холопами. Ну
хорошо, конюхом и лакеем. Дай только Господь вырвать его оттуда,
она его сама задушит.