— Это тебе за утренний душ!
— Ну, уроды! Поймаю - прикончу! — побежала она за гвардейцами,
скрывшимися в лесу.
Тишина. Шереметьев расслабился и обнял Кристину, а я почесал
затылок и посмотрел на Гримлока.
— Ты-то как в это вписался?
«Бареев обещал попросить женщину, что кормит меня, сделать
блюдо по рецепту Тёти Фрони. Я не устоял...»
— То есть, тебя нагло подкупили? Великий Ужас Кардар-Атора
продался за жратву? — засмеялся я, поняв, что речь о Тамаре
Петровне и её готовке.
Гримлок фыркнул, развернулся и пошёл в свой гараж.
«Сердце воина не продаётся, Райнер! У меня были цель и путь,
а за них положена награда!»
Всё с ним понятно. Самурай хренов, только динозавр, а не
японец.
Пообщавшись с Кристиной и Шереметьевым, сказал им, что
постараюсь решить все дела и приехать на набережную Царицына, чтобы
побыть с ними на празднике. Мне и самому хотелось развеяться, а то
только и делаю, что решаю проблемы. Заебос и наша гулянка не в счёт
- там от меня ничего не зависело.
Провожая взглядом эту влюблённую парочку, я смотрел именно в
спину Шереметьева. Его поведение и то, как он был готов сражаться
со Снежинкой и Гримлоком.... Похоже, что дар Тёмной Сучки начал
пробуждаться. Пока что это лишь мелкие всходы, но они уже частично
изменили Шереметьева. Да и Кристина как-то обмолвилась, что
Владимир стал более расчётлив и холоден в некоторых вопросах.
Впервые это произошло, когда он встретил её с университета.
Забавно, но он тоже познакомился с Никитиным, которого без зазрений
совести вызвал на дуэль до смерти. Вот так просто. А судя по тому,
что амбал жив и был в спортзале, он отказался от дуэли.
Чувствую, что скоро у нас с Шереметьевым состоится разговор, а
будет он приятным или нет, покажет время. В любом случае, тьмы в
нём пока не ощущалось, но это вопрос времени.
С этими мыслями нашёл деда на веранде. Он читал газету, сидел в
кресле-качалке и попивал чай.
— Дед, есть разговор, — сразу перешёл я к делу и сел за
стол.
— М-м? — посмотрел старик на меня и свернул газету. — Что за
разговор?
— Девятнадцатое июня две тысячи двадцать второй год. Чёрный
Разлом, Сибирский Эпицентр, — сказал я, наливая себе в свободную
чашку горячий чай. — Что случилось в тот день и как это связано с
Потёмкиными?
Старик замер, поджал губы и прикрыл глаза, глухо произнеся: